Батальоны вступают в бой

Алехин сказал, что полковой инженер нашел в Верхнем Рогачике местного жителя, который знает, где спрятано около двадцати лодок рыболовецкого колхоза.

Этих средств мало. При таком положении форсировать Днепр лучше было ночью. Со мной соглашаются замполит Олейник и начальник штаба Алехин. Сказал им, что надо сделать в первую очередь, а сам на «виллисе» направился к балке, где бойцы Смолякова вышли к Днепру. Через каждые триста — четыреста метров машина застревала, и автоматчики помогали ее вытягивать.

Наконец добрался до берега реки. Там увидел новенькие трофейные лодки. Командир саперного взвода лейтенант Шерстнев, вытирая рукавом мокрое лицо, познакомил меня со своим «хозяйством».

— Товарищ гвардии подполковник, если вода тихая, то, пожалуй, каждая по пятнадцать бойцов выдержит…

Я подсчитал, и вышло, что нужны еще переправочные средства. Распорядился добыть. Затем вошел в широкую полосу камыша. За сухими желтыми стеблями проглядывала вода. На ней всплески от автоматной очереди. Пули не долетали до зарослей. Это неплохо, но какая тут глубина? Лодка сразу пойдет или придется тащить по мели?

Комбат тоже не знает. Он еще не замерял. Подползаю к группе бойцов и выясняю, кто из них умеет плавать.

— Я бывший моряк, — отозвался солдат с крупными чертами лица и, не поднимаясь, слегка козырнул: — Гвардии рядовой Бобров.

— А ну-ка разведай, где тут по шею, а где с головой, — поставил я ему задачу и удивился тому, с какой быстротой Бобров разделся.

Противник держал наш берег под обстрелом крупнокалиберных пулеметов. В полный рост идти было рискованно. Бобров, нагой, перевалился через бруствер и, как бревно, скатился к урезу воды. Он немного прополз по мелкому месту, потом скрылся с головой. Но вот показались его руки, за ними — черная голова.

— Ну как? — нетерпеливо спросил я.

— Метра два с половиной, — ответил Бобров.

— А ну давай дальше, метров на пятьдесят.

Несмотря на стужу, он, набрав воздуха, снова скрылся под водой. Морская закалка пригодилась воину. Он добросовестно обследовал довольно большой участок. Место оказалось подходящим для отвала переправочных средств.

Бобров приполз в окоп весь измазанный суглинком. Друзья растерли его. Когда он стал одеваться, шальная пуля попала ему в бедро. Мы оттащили Боброва в укрытие, где ему оказали первую помощь, затем отправили в медпункт. В тот же день Бобров был представлен к награде.

Весь день мы готовились к ночным действиям. Мне вспомнилась осень сорок первого года, когда наши подразделения переправлялись через Днепр и разбили в Горностаевке румынскую бригаду. Прошлый опыт пригодился…

По моему указанию полковой инженер капитан Бакунов разобрал два сарая и саперы сделали небольшой паром для переправы батальонной артиллерии.

В полдень над нами пролетела «рама» — верная предвестница артобстрела или бомбежки. Я приказал— всем батальонам соблюдать предельную маскировку. Командир 1-го батальона капитан Страшевский не успел увести подразделение с полевой дороги, и оно попало под обстрел вражеской артиллерии.

Справа от нас к Днепру вышли части 50-й гвардейской стрелковой дивизии. Утром один из полков соседей попытался форсировать реку, по безрезультатно. Враг встретил его с берега и острова массированным огнем. Мы к этому времени завершили рекогносцировку. Выяснилось, что в этом месте в Днепр вливаются Конка и Писпильня, а между ними находится остров, который противник превратил в боевой форт.

Правда, обойти его нетрудно, но с правого берега он прикрывался подразделением, расположенным в Михайловке. Я попросил комдива помочь нам — блокировать огнем этот населенный пункт.

С. Н. Кузнецов усилил наш полк 234-м гвардейским артиллерийским полком. Им командовал Владимир Васильевич Роскошный. Он еще на реке Миус и на Саур-Могиле показал образцы взаимодействия с пехотой. Рослый, с крупными чертами лица и темными волосами, он одной своей внешностью вселял веру в «солидную поддержку». Характер у него был веселый. В тихие минуты Владимир Васильевич любил попеть. Особенно хорошо исполнял он песни «Темная ночь» и «Давай закурим».

Майор Роскошный отлично знал этот край. До войны он объездил всю Украину, часто бывал в Крыму, где жила его мать. С ним я часто советовался, как лучше приспособиться к местности.

Вот и сейчас Владимир Васильевич одобрил мой выбор участка переправы и обещал подавить орудия противника, замаскированные в садах Михайловки.

Пять дивизионов полка ползли по грязи как улитки. Роскошный обещал, что к вечеру они займут огневые позиции. И, как всегда, сдержал слово. Ровно в восемь он доложил, что орудия уже стоят на месте и пристрелялись. К этому времени и артиллерия полка была готова к выполнению задачи.

Люди потрудились крепко, устали, и я дал им возможность отдохнуть. Форсирование назначили на полночь.

Два часа из оставшегося времени мы с Алехиным использовали для организации взаимодействия внутри части.

1-м батальоном командовал капитан Страшевский. Он старался всегда обходиться своими силами и почти никогда не просил поддержки или помощи. Я направил в его батальон замполита полка Олейника.