Батенька, да вы трансформер (сборник)

Кажется, это был две тысячи четвертый. Мне было 16, я вяло доучивался в школе. Шел второй год моего существования в новом качестве: за позапрошлое лето из пухлого ребенка с розовыми щеками я превратился в долговязого дрища. Очевидно, я был и остаюсь конформистом. Чтобы подчеркнуть свою, прости господи, непохожесть на других, я выбрал самый консервативный способ: красить голову в красный цвет, ходить на панк-концерты, слушать мейнстримовые группы и носить шипастые напульсники. После концертов бывали феназепамо-водочные кутежи и прочее свинство, но все это были лишь довольно поверхностные попытки прикоснуться к субкультуре. Мои сверстники, ходившие на те же панк-концерты, порой накрываемые представителями националистической молодежи, в моем возрасте выглядели не менее дико и отвратительно, но погружались куда глубже. Кто-то с этой националистической молодежью дрался, встав впоследствии у истоков антифашистского движения в Москве, кто-то плотно дружился с членами известных нам всем панк-коллективов. Я же воспринимал все как развлечение и, наверное, правильно делал. Зато свой литр водки, который, как считается, необходим для отсутствия проблем с алкоголем в зрелости, я выпил до 20 лет. И не один литр.

Почувсвовать, что я выбрал правильный способ отличаться от других, помогали московская милиция и чиновники. В ту пору в городе проходила операция «Неформал», так что у метро «Октябрьская», где собирались посетители клуба «Точка», нередко становившегося мишенью для националистически настроенной молодежи, можно было часто налететь на патруль, который долго и нудно проверял документы. Директор нашей школы в микрорайоне Царицыно встречала меня и моего друга Стаса, чья голова была выкрашена в желтый, в предбаннике школы и долго опрашивала на предмет принадлежности к конкретной «молодежной группировке». Желтые волосы придавали Стасу сходство то ли с молодым Буйновым, то ли с Пенкиным, Стас же не без кокетства считал, что похож на вокалиста группы Linkin Park Честера Беннингтона. Ох, радио «Ультра», что же ты сделало. Мы хором отвечали, что «так сейчас носят», указывая на проколотые бровь и губу, а также на шипастые браслеты. Директор, к ее чести, на том успокаивалась и чаще раза в неделю не досаждала. Но если директор школы № 870 нам верила, то московская милиция – нет.

С 1998 года в Москве стали проходить Всемирные юношеские олимпийские игры. Главой оргкомитета был выбран Юрий Лужков, замом – вице-мэр Шанцев. О том, что это какая-то идиотская казенщина, я узнал в 2004 году, когда всех старшеклассников нашей школы принудительно отправили ходить на эти игры на стадион «Лужники». Всем выдали по желтой майке с символикой Южного административного округа, а также пакеты с сухпайком, где можно было найти вафли, гематоген и какой-то отвратительный химический сок, которым мы со Стасом, конечно, активно друг друга поливали. В том, что все эти веселые старты – какая-то херня, я убедился, когда увидел трибуны «Лужников», сплошь заполненные такими же недовольными школьниками в выданных майках с символикой других административных округов.

Ответственным за нашу ежедневную доставку на стадион был выбран учитель ОБЖ Виктор Онуфриевич. Пользуясь случаем, приношу ему здесь свои глубочайшие извинения за все: и за четыре маскхалата, и за восемь противогазов, вынесенных нами, гогочущими идиотами, из коптерки (в них мы потом совершенно спокойно катались на скейтах у школы), и, конечно же, за то, что в ходе этой поездки в «Лужники» поставил его на грань увольнения. Виктор Онуфриевич существовал в каком-то своем отдельном мире, что-то постоянно бубнил под нос, но вид имел всегда чрезвычайно бравый. Кроме того, он имел поразительное сходство с инопланетянином Альфом, за что и получил от нас со Станиславом соответствующую кличку.

Виктор Онуфриевич искренне верил, что для школьника не может быть ничего интереснее ОБЖ, и всеми силами пытался нас в этом убедить. Подключая какие-то свои связи в МЧС, он привозил на школьный двор нескольких спасателей и собирал нас в кружок. Оставлив нас смотреть, как сотрудники ведомства Шойгу перекусывают все, что им предложат, какими-то циклопических размеров ножницами, Виктор Онуфриевич скрывался в дверях школы. Но лишь для того, чтобы вскоре с гиканьем спуститься с ее крыши на лебедке, выкрикивая что-то вроде «Ребята, идите в спасатели, это же вон как ого-го!» и стукаясь копчиком о каждый встречный подоконник.