Батенька, да вы трансформер (сборник)

И вот этот преданный своему делу человек в очередной раз повез группу юных лосей в сторону стадиона «Лужники». Мы со Станиславом за пару дней таких поездок, конечно же, успели разрисовать свои майки черным маркером, чтобы они сообщали одновременно и о наших музыкальных предпочтениях, и о наших соображениях относительно префектуры ЮАО, а также Олимпийских игр – юношеских и всемирных. В таком виде мы, чуть отстав от остальной группы, и предстали перед милиционерами, дежурившими у рамок металлодетекторов. Те с сомнением оглядели нас и сказали, что рюкзаки нам все же придется оставить в камере хранения. Не знаю, может, они рассчитывали, что мы просто не вернемся, поскольку, чтобы сдать вещи, нужно было обойти Лужники чуть ли не по кругу. Но мы вернулись. Не переставая пищать своими цепями и браслетами, мы прошли сквозь рамки. Ровно в это же мгновение мимо пробегал какой-то усатый полковник. Заметив, как мы беспрепятственно проходим на юношеское спортивное мероприятие, он остановился. «Так, это же холодное оружие», – сказал он нам и подчиненным, указывая на наши шипастые браслеты. Все четверо уставились на высокопоставленного сотрудника МВД. «Чего стоите? Принимайте, оформляйте, это же провокаторы», – я и сейчас думаю: интересно, откуда он вообще знал-то тогда такие слова.

Милиционеры пожали плечами, взяли нас под руки, предварительно обезвредив – сняв все украшавшее нас железо (кроме пирсинга, конечно же), и повели в ОВД при стадионе. Там нас долго переписывали, не переставая уточнять, какая экстремистская группировка нас сюда отправила. Мы пучили глаза и, не без гордости за свою уникальность, утверждали, что нас на всю школу двое таких придурков, да и то я часто прогуливаю, так что об устойчивой преступной группе говорить не приходится. В это время в дверях кабинета по очереди толпился весь наш класс. Одноклассников наше задержание привело в восторг, в связи с чем нам показывали одобрительные «козы» и сообщали, что мы чрезвычайно крутые. Это несколько примиряло с действительностью меня, а Станислава заставило прочитать милиционерам проникновенную речь о том, что внешние отличия от большинства – еще не гарантия преступных намерений, причем он так разошелся, что в итоге прочитал еще и лекцию о недопустимости расовых предрассудков. Милиционеры кивали, кому-то звонили и сообщали: «Да, двое. Группировка, да. Молодежная, приезжайте». Пока мы гадали, не едет ли к нам сам товарищ Нургалиев, в дверях появился бледный Виктор Онуфриевич.

Увещевания преподавателя ОБЖ на милиционеров не действовали. Нам он успел сообщить, что родители Стаса приехать за нами не смогут, поэтому вызволять нас приедет мой отец. Надо сказать, что ничего хуже этой ситуации придумать было нельзя. Мой отец, помимо того, что человек старой закалки (хотя и любящий меня до беспамятства), еще и армянин, а потому в нашей семье всегда царил патриархат – ну, точнее, моя мудрая мама позволяет ему так думать. Мои подростковые метаморфозы отец не одобрял, и все свои железные украшения я, поскандалив, предпочитал надевать уже после выхода из дома.

Пока я ждал отца, в ОВД приехали собеседники милиционеров. Ими оказались члены съемочной группы программы «Петровка, 38» – ведомственной передачи, в представлениях не нуждающейся. Будущие, с позволения сказать, коллеги были явно возбуждены свалившейся на них удачей: девушка-корреспондент постоянно спрашивала нас, каково быть членом экстремистской молодежной группировки, и уточняла, был ли у нас план сорвать лужковские олимпийские игры. Я продолжал уходить в отрицалово, Станислав, при виде камер совсем раздухарившийся, с еще большей страстью продолжал читать лекцию о расовых предрассудках. Выслушав нас, съемочная группа скрылась за дверью. А потом зашел мой отец.

Когда этот мужчина злится, его нижняя челюсть всегда ползет вперед, буквально вдавливая объект ненависти в стену. Даже сейчас, когда ему 76 лет, а я перестал быть долговязым дрищем, движущаяся вперед челюсть оказывает на меня парализующее воздействие. Что уж говорить о 2004-м. Молча подписав бумаги, он сгреб со стола все наши со Станиславом железки. Вернув другу его браслеты, мои он кинул на заднее сиденье машины. Проезжая по набережной, он приоткрыл окно – и весь нехитрый ассортимент арбатского магазина «Зигзаг» полетел в Москву-реку.

Проблем наше задержание, как выяснилось, доставило немало – в первую очередь Виктору Онуфриевичу. Его, допустившего создание на территории школы экстремистской ячейки, намеревались уволить с работы, и его спасением пришлось заниматься моему отцу – в силу убедительности и магического воздействия его низкого голоса на нашу директрису. Виктор Онуфриевич был, к счастью, спасен.