Батя. Легенда спецназа ГРУ

Я не знаю, с чего начали обсуждать очередную тему, но, когда заговорил Василий Васильевич, все другие разговоры прекратились. Мы внимательно слушали его ответ тому офицеру, который в тот момент задавал тон беседы. Суть рассуждений комбрига сводилась к тому, что он с детских лет копался в себе и всю жизнь пытался и пытается до сих пор разобраться в себе, чтобы узнать, трус ли он, или нет. После этих слов Колесника народ, дружно возражая комбригу, загалдел, но общее мнение одной фразой выразил Александр Латышев, который, не соглашаясь с командиром, заявил, что если человек прыгает с парашютом, он уже не может считаться трусом. «Обожди, Саша!» — воскликнул Василий Васильевич с заметным южнорусским акцентом, который у него явно проявлялся, когда он начинал волноваться. При этом Колесник долго и очень убедительно рассуждал на эту тему, обосновывая свое мнение тем, что, несмотря ни на что, так до сих пор и не знает, какие критерии могут служить основными для определения, смелым ли является тот или иной человек. А прыжки с парашютом и служба в спецназе, по его словам, сами по себе еще ни о чем не свидетельствуют, так как за время своей службы он не раз убеждался в том, что некоторые «хваленые» спецназовцы в критических ситуациях проявляли трусость. «Вот и я все время задаю себе вопрос: «Не трус ли я?» — завершил свои рассуждения Василий Васильевич.

Я слушал эти разговоры и думал о том, насколько человек, в данном случае Вась Вась, должен критически относиться к себе, чтобы, всю жизнь проходя службу в спецназе, имея несколько сотен прыжков с парашютом, при этом еще сомневаться в своей смелости. Да, думал я, с такой критичностью относиться к себе дано далеко не каждому. Более того, мало кто смог бы о сомнениях в своей смелости открыто говорить с подчиненными. Только одно это требует от командира большого личного мужества. А у Василия Васильевича это мужество было, хотя сомнения в своей личной смелости его терзали.

Трудно обычными словами передать то настроение, которое охватило всех присутствовавших и ту атмосферу, которая была создана обсуждавшейся темой. Каждый из нас, я полагаю, задумался о своем понимании этой проблемы. У многих, видимо, под влиянием всего услышанного произошла определенная переоценка каких-то ценностей, своих поступков, своего места и роли в этой жизни. Однако с уверенностью могу сказать, что однозначным результатом данной дискуссии явилось то, что офицеры бригады после всего услышанного прониклись еще большим уважением к Колеснику, авторитет которого в офицерском коллективе еще больше укрепился. Мы были готовы идти за ним, выполнять любые его приказы.

Тогда, в июне 1977 года, ни у меня, ни у других офицеров 15 обрСпН еще было недостаточно необходимых фактов, чтобы до конца точно оценить и осознать мысли Колесника о смелости человека. В то время особенно трудно было правильно понять и его «копания» в собственной сути, а также сомнения в своей смелости. Впоследствии, когда Василий Васильевич совершил главные в своей жизни подвиги и получил высокое звание Героя Советского Союза, стало понятно, что тогда в Чирчике и, естественно, в более ранние периоды жизни он постоянно готовился к великой цели и стремился к тому, чтобы выполнить ту миссию, которая была определена ему судьбой.

В конце июня 1977 года 15 обрСпН, в соответствии с указанием ГРУ ГШ, должна была совершить прыжок с парашютом на воду. Для одной из самых сухопутных бригад советского спецназа это оказалось непростым делом, поскольку, кроме заместителя командира бригады по воздушно-десантной подготовке полковника Ленского, ни у кого из офицеров, не говоря уже о солдатах, опыта парашютных прыжков на воду не было.

Меня назначили дежурным по площадке приводнения, поэтому хорошо помню, как Колесник проводил инструктаж всех должностных лиц, задействованных в обеспечении прыжков, и командиров подразделений. Как и положено, он сначала зачитал приказ на совершение прыжков на воду, затем довел порядок их проведения, обратил внимание на особенности действий должностных лиц при их организации и обеспечении, соблюдение мер безопасности, особенно перед и после приводнения. С учетом необычности для всего личного состава бригады данного мероприятия, на лицах собравшихся видна была определенная напряженность и сосредоточенность. Однако, когда свою речь Василий Васильевич закончил фразой: «Первым в бригаде прыжок на воду совершаю я», — все с искренним уважением посмотрели на командира, и напряженная атмосфера совещания сразу же разрядилась.