Батор (СИ)

Цепкий взгляд осмотрел стоявшие фигуры на доске и скользнул по тем, которые стояли за её пределами. Сергей, как и прежде, играл белыми, и факт того, что поверженных фигурок его цвета оказалось по итогу большинство, печалил. Более того — если бы среди них были только слабые пешки, но нет. Обнаружились там и кони, и ладьи, и даже ферзь… А вот на самой доске в большинстве оставались те самые «слабые пешки».

— Вы играли против учителя и продержались дольше, — настаивал Игорь Ларионович, сделав вдох.

Сергей уязвлённо посмотрел на него, почти исподлобья — почему-то фактор различия возраста, а, следовательно, и опыта не стал для него необходимой пилюлей, какая бы приукрасила одобрение. Игорь Ларионович по-доброму улыбнулся и осмотрел опустевший класс: многие покинули кабинет сразу, как только учитель объявил об окончании занятия, и только Сергей задержался, убедив его на ещё одну партию.

— Рассмотрим иначе. — Учитель снял с носа очки, осмотрел их и, нацепив обратно, продолжил:

— Как считаете, что стало ошибкой?

Сергей, поджав слегка губы, оглядел шахматную партию и, сцепив руки вместе, перебрал большими пальцами. Что-то внутри щёлкнуло на слова учителя, да появились опасные мысли, вроде тех, что, ютясь в сознании, убеждали в намеренном унижении. Но Разумовский отогнал их — Игорь Ларионович, свой и «разрешённый», всегда спрашивал и давал возможность подумать. Так ученики учились на собственных ошибках, а не потому, что им всё поясняли.

Пробежавшись по «куполам» белых пешек, Сергей оттянул уголки губ и предположил:

— Я не комбинировал стратегии, — припоминая ход партии, он чуть тише закончил:

— А ещё увлёкся завоеванием ваших фигур.

Голубой взгляд метнулся на учителя. Улыбка его подсказала — Сергей озвучил верно, но едва ли это помогло справиться с внутренней тревожностью: оная теперь ядовито переключила своё внимание на самого Разумовского, мол, разве он не мог заметить ещё тогда, что увлёкся поеданием чужих фигур?

— Верно, — отвлёк его от мыслей голос учителя. — Также приглядитесь к пешкам, Сергей.

— Зачем к ним приглядываться? — в непонимании и чересчур бойко даже для себя парировал Разумовский. — Они же слабые.

— Всё так. Куда сильнее у нас конь, ладья, офицеры, — учитель попеременно указал на оставшиеся фигуры на доске, и большинство из них были его цвета — чёрного, — и, конечно, венец силы — ферзь. — Палец пару раз стукнул по макушке чёрного ферзя, объявившего белому королю мат. — Но задача шахмат — объявить мат королю, и для его цели действуют все фигуры: от слабых пешек до самых сильных.

Сергей нахмурился. Внутри всё с одной стороны закипало от несогласия, с другой — пока слабо — отзывалось пониманием. Учитель не мешал, потому воспитанник сам разглядывал фигуры и припоминал ход сражения. Вскоре Разумовский вспомнил уроки истории и выдохнул:

— Как лёгкая пехота.

— Именно.

Учитель помедлил, и тогда воспитанник ещё раз осмотрел партию, после дал себе задание в следующей попробовать изменить стратегию и уделить внимание в том числе и слабым маленьким пешкам. «В конце концов, пешка может стать ферзём», — припомнились ему правила игры, на которые чуть другим отозвался следующий вопрос:

«Тогда как она может быть слабой?».

— Но, — подавший голос Игорь Ларионович вырвал Сергея из размышлений, и последний приметливо глянул на него, — следует избегать чрезмерного заигрывания с ними. Видите ли, — учитель вдохнул и указал на этот раз на собственную чёрную пешку, оторвавшуюся от «коллектива», — такие могут создавать слабые поля…

— И создают возможность для вторжения чужих фигур, — испытывая стыд, прервал его Сергей и заметил, как, действительно, вокруг вражеской пешки можно было проскочить конём и перекрыть мат — а он этим не воспользовался.

Разумовский вздохнул — тяжело и не совсем понимая: испытывать стыд за то, что не увидел очевидной возможности или за то, что заигрался в захвате сильных фигур противника, обделил вниманием пешки и прочее-прочее-прочее. С каждым доводом воспитанник становился всё мрачнее, а смешок Игоря Ларионовича вызвал и вовсе пущенный на него колючий взгляд.

— Во всём нужен баланс и концентрация, Сергей.

Воспитанник невольно обратился всем слухом к учителю. Слегка поутихла и тревожность, осознав, что ругать и унижать его не собираются, а лишь дают советы.

— Каждая фигура в партии играет свою роль тогда, когда спокоен их полководец. Но это приходит с опытом. И для своих лет вы играете достаточно хорошо.

«Но могу лучше», — хмыкнул Сергей, осмотрел партию и выдохнул — опыт так опыт. Отказываться от слов учителя или спорить было неразумно, потому он кивнул с тихим:

— Благодарю, Игорь Ларионович.

Собрав свои вещи, Сергей помог учителю сложить шахматы — не только их партии, но и других, какие воспитанники оставили на столах. Игорь Ларионович всегда причём складывал интересно: внутри доски фигуры не просто были сваленными, а лежали в строгой последовательности и так, чтобы паз одной создавал возможность положить контуры другой фигуры. В итоге получалось красиво.

Структурировано.

И аккуратно.