Батор (СИ)

Оба резко повернулись. К ним спешила Ольга Петровна. Марго скользнула взглядом на охранника, который так и посмотрел на них, на вахтёршу, которая также отвлеклась от перебора ключей, и заключила: «За-са-а-а-да».

— Если кинемся, эти остановят, — тихо прошептала она, глазея, как Ольга Петровна сошла с лестницы.

— Факт, — подтвердил Сергей.

— Если останемся, то придётся лгать.

— Тоже факт.

— И-и-и если что… — Марго помедлила, — рукоприкладствовать не имеют права.

Вместе переглянулись, и Снегирёва ляпнула:

— Ну что?

— Марго, Сергей. — Ольга Петровна, наконец, достигла их и замолчала, взяв себе паузу, чтобы отдышаться, а оба воспитанника принялись использовать это время, чтобы осмотреть её и найти вероятную угрозу.

По правде, Марго могла отдать должное вечно унылой воспитательнице их потока. За прошедшие несколько дней она проявила внезапную для всех прыть и трижды пыталась их перехватить, вот только также трижды Сергей и Марго сбегали, едва заметив образ Ольги Петровны в коридоре. Бегать за ними воспитательница не стала, да и не солидно это, потому подобной мелочью от взрослых Вместе успешно пользовались, чтобы не попадаться под неудобные расспросы. Однако сегодня, видимо, оба слишком расслабились и потеряли бдительность — сначала встревожила обоих новость о Беслане, потом состояние Олега, следом необходимость прятаться от директрисы, которая, оказывается, умела смеяться, и в завершении горечь от потерянной возможности добыть лекарства третьему Вместе.

«Да, расслабились», — угрюмо подумала Марго, украдкой оглядывая холл.

А теперь и не сбежать из него, где целых три взрослых.

— Да, Ольга Петровна? — подал голос Сергей.

Марго упрямо смолчала — парламентёром среди них троих Сергей был горазд, а потому она продолжала таращиться на воспитательницу и прикидывать варианты, как всё же сбежать. Её взгляд цепко изучил вечно облезлую серую мохнатую накидку с «висючками», худенькие ручки, болезненно-бледное лицо, на чьих щеках едва проглядывался румянец, и усталые глаза.

Ольга Петровна сдержанно им улыбнулась. Марго нахмурилась: «Ну точно чего задумала». Подозрения стало к ней больше, а затем так тихо, будто озвученное должно было остаться между ними троими, воспитательница произнесла:

— Я знаю, что вы Олега укрываете…

Вместе вдохнули почти синхронно, на что Ольга Петровна помедлила.

— Помочь вам хочу.

«А это неожиданно», — Марго, не веря, моргнула и повернула голову к Сергею. Оба воспитанника переглянулись, отвернулись обратно к воспитательнице и не спешили давать ответа. Марго принялась размышлять, с чего бы Ольге Петровне помогать?

И в поисках ответа она снова присмотрелась к ней. Читать взрослых, которые умели контролировать эмоции, всегда было сложно, а по их воспитательнице с вечно отстранённым лицом вообще нереально сказать, лгала она, пыталась навлечь на них беду или, действительно, хотела помочь. Марго помрачнела, словив на себе взгляд блёклых глаз воспитательницы.

«Помощь», — раздалось гулким в сознании.

В Баторе воспитатели редко помогали, чаще ругали и поносили на чём свет стоит, чаще сами могли потакать устраивавшимся розням, чаще сами грозили пускай и не рукоприкладством, но душевой «терапией» или психушкой за чрезмерные эмоции, оттого поверить в по-мощь оказалось сложно. И всё-таки… Марго призадумалась. Ольга Петровна, пускай и была от шнурей, отличалась от них: тихая, спокойная, никогда не повышала голоса. Ну да, сама в себе, но что теперь? Все они чуточку чудики, и воспитатели схожи им в тон. Да и… что, если она и вправду могла помочь с Олегом?

«А это бы не помешало», — отозвалось рациональное в голове.

— Почему мы должны вам верить? — внезапно спросил Сергей, обхватывая руками плечи. Марго, спрятав свои в курточке, кивнула и себя пристыдила — когда как она уже хотела дать согласие, Разумовский пошёл по-разумному.

«Разумовский по-разумному», — зацепился за тавтологию мозг. Марго сдавленно кашлянула, заставляя себя думать о насущном.

— Потому что он — ваш друг, и он болен. И место, где вы его прячете, вряд ли способствует выздоровлению, — говорила Ольга Петровна складно, будто понимая и зная. Марго испугалась — что, если она о китризке прознала? Тогда всё точно прахом пройдёт: и укромное место, и тайники, и старый пёс Бим, и…

«Стоп».

Марго резко осадила себя: ничего она не знала, так бы назвала место точно — хотя бы как дом погибшего смотрителя доков Китризовича Ивана Ильича. Подтверждало догадку то, что Ольга Петровна на вид казалась достаточно старой, чтобы застать такого же старого смотрителя. Потому нет: Ольга Петровна о китризке не знала. А значит, пыталась их засыпать фактами. Но — стоило признать — достаточно разумными.

Китризка, задуваемая ветрами, без отопления и без нормальной еды, едва походила на место, где кто-то в принципе мог выздороветь.

«И всё же», — упрямствовала Снегирёва.

— Вы хотите попросить вернуть его сюда? — осторожно, с недоверием поинтересовалась Марго.

— Здесь, — Ольга Петровна оглянулась на охранника и вахтёршу, — ему пока не безопасно.