Батор (СИ)

Марго видела, сколь сильно помрачнело лицо Сергея. Друг также зажмурился и внимательно вслушивался, а меж тем шнури за дверями зашептались, часто больше удивлённо выдыхая и говоря знакомые восклицательные выражения, какими обычно осыпали провинившихся детей, а в этих часто упоминали их. Кто-то даже плакал. Вроде бы.

«…В действительности никакого выбора у нас просто нет. Потому что стоит нам позволить себя шантажировать и поддаться панике, как мы погрузим миллионы людей в нескончаемую череду кровавых конфликтов по примеру Карабаха, Приднестровья и других хорошо известных нам трагедий. Нельзя не видеть очевидного.

Мы имеем дело не просто с отдельными акциями устрашения, не с обособленными вылазками террористов. Мы имеем дело с прямой интервенцией международного террора против России.

Мы обязаны создать гораздо более эффективную систему безопасности, потребовать от наших правоохранительных органов действий, которые были бы адекватны уровню и размаху появившихся новых угроз.

Но самое главное — это мобилизация нации перед общей опасностью. События в других странах показывают: наиболее эффективный отпор террористы получают именно там, где сталкиваются не только с мощью государства, но и с организованным, сплоченным гражданским обществом…»

Сергей отпрянул и покачал головой. Марго хотела остаться и продолжить слушать, однако раздавшиеся по ту сторону уже громкие шорохи подсказали — время бежать. Переглянувшись, оба воспитанника устремились в конец коридора, где располагалась боковая лестница и только успели зайти за двери, как грымзенная отворилась. По коридору эхом, мешаясь с заключительными словами Президента, посыпались обсуждения.

Вместе не слышали ни их, ни главу страны. Оба взбежали на этаж выше, где, приникнув к противоположным стенам, тяжело дышали и пару минут разглядывали друг друга. Слов не было. Только страх. А ещё злость. Марго в поисках спасения от такого обняла себя за плечи и отошла к зарешёченному окну.

Через него едва проглядывался задний двор, где сейчас почти беззаботно носились разные потоки, включая их, третий. Детские голоса смешались со словами Президента, и Марго показалась увиденная радость чем-то противоестественным, потому она посмотрела чуть выше, где напротив здания «прикладного творчества и досуга» был корпус столовой. Вот только у её ворот стоял не грузовик — такие приезжали обычно раз в две недели по понедельникам с утра — а чёрная-чёрная девятка.

— Беслан, — прошептала Марго, прикрывая глаза.

— Да, — выдохнул Сергей. Его голос дрожал.

Донеслись шорохи, и Марго цепко посмотрела на Сергея. Разумовский достал изнутри также распухшей от вещей куртки — они порешили нести на себе взятое — сложенную в несколько раз газету. Развернув её, он протянул бумагу Марго, которая сделала глубокий вдох, увидев на титуле полосы заголовок «БЕСЛАН: ИЗ АДА».

Снегирёва вырвала газету из рук и притихла, изучая её вскользь — взгляд пробегался по тексту, цеплялся за данные трагедии и выискивал цифры. Их было меньше по колонкам, будто составители газеты не знали ещё точно, сколько доподлинно было убито… А Марго всё искала и искала, и масла в панику подливали слышимые с внутреннего двора батора детские голоса. И вскоре взгляд зацепился за следующее:

«К утру четвёртого сентября в больницы Беслана и Владикавказа поступило свыше 700 раненых, более половины которых составили дети. Многие раненые были эвакуированы авиацией МЧС в различные медицинские центры федерального подчинения…»

Марго вдохнула, сложила резко газету и протянула её Сергею обратно.

— Где ты это взял?

— У Ольги Петровны стащил. Она кабинет не закрыла. — Газету Разумовский спрятал обратно под куртку.

Марго вздохнула, обхватила себя снова за плечи, и оба надолго замолчали: говорить было не о чем, никто и не знал, что именно. Снегирёва вновь отвернулась, нашла взглядом девятку, так как смотреть на бегающих детей было невыносимо, оттого она разглядывала «безэмоциональную» чёрную девятку, предположив, что принадлежала она, скорее, кому-то из шнурей. Марго прикрыла глаза.

И там, в сознании, её встретили события первого сентября. Произошедшее тогда легло на услышанное и прочитанное сегодня, и мозаика стала цельной — теперь стало понятным, почему Олег предпочёл батору китризку. «Здесь действительно небезопасно», — пробормотала Марго, открывая глаза. Хотя… Она посмотрела на детей, игравших в классики, следом на тех, кто погонял друг друга, вроде, салками. Скорее, шнури делали всё, чтобы о трагедии узнало как можно меньше воспитанников. «С другой стороны, это не означает, что не узнала братва», — пришла к заключению Марго, изучила детей на улице и убедилась: ни шкетов, ни старшаков, ни других из «иерархии кулаков» на площадке не было.

— Пойдём, — отвлёк её от размышлений Сергей. — Шнури из грымзенной выходили, может, повезёт, и крестовая ещё не на месте.

— Да, согласна.

Как бы то ни было, Марго напомнила себе истинную причину, почему они здесь — они пришли за вещами и за медикаментами для Олега.