Батумский связной

— Мне тебя Орест Николаевич рекомендовал, — усмехнулся Борис. — Капитана старого знаешь?

— Ну, знаю, — насупился “махновец”. — Он вообще-то дед хороший.

Тут он скосил на Бориса по-прежнему недоверчивый взгляд и, получив долгожданную свободу, потер ставшее уже багровым ухо, но убегать не стал.

Борис препроводил своего нового знакомого в тот же трактир, где недавно беседовал с отставным капитаном. Половой, увидев оборванного посетителя, хотел было вымести его метлой, но Борис пресек этот естественный порыв покровительственным жестом и краткой рекомендацией:

— Мальчик — со мной. Извольте накормить.

Половой пожал плечами, пробормотал под нос, что некоторые господа совершенно понятнее не имеют и тащат с улицы в приличное заведение всякую дрянь, одна? ко на открытое неповиновение не решился и приступил к выполнению своих прямых обязанностей.

Надо сказать, что обещание Бориса накормить “махновца” оказалось трудновыполнимым. Половой сбился с ног, поднося одну тарелку за другой, а неуемный мальчуган требовал ещё и еще. Наконец Борис решил прекратить эксперимент, опасаясь за здоровье ребенка. Ребенок был явно разочарован.

— Расскажи-ка ты мне, братец… — начал Борис, Васька тут же его перебил:

— Три рубля.

— Ну, брат, я ведь обещал тебе, значит, будут тебе эти три рубля. Только после того, как поговорим, а то ведь я тебя знаю: получишь деньги и тут же удерешь.

— Это уж как водится, — мальчишка довольно зыркнул глазами.

— Ну, так поэтому ты сперва расскажешь, что мне надо, а уж потом — деньги.

Признав такой подход логичным, мальчишка приготовился к допросу.

— Ты “Пестеля” всегда встречаешь?

— А то! Там вечно суета такая. Самое милое дело лопатник слямзить!

— Так. А вот четыре недели назад — помнишь, как его встречал?

— Ой, дяденька, почем я знаю — три недели, четыре недели… мне на эти твои недели…

— Ладно, ладно, — прервал Ордынцев, поняв неверную постановку вопроса. — А вот ты вспомни, как скандал такой на пристани случился… барыня старая, толстая кричала?

— Ха! — довольно расплылся мальчишка. — Еще бы мне не помнить! Это же я ей сам такую шкоду сделал! И тоже мне дядька вроде тебя хотел рубль дать, а я с него три слупил. Ха!

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересованный Борис наклонился к парнишке поближе. — Рассказывай подробно все про шкоду, и за что тебе дядька рубль обещал.

— А дал три, — гордо поправил малолетний разбойник.

— Рассказывай, ещё три рубля получишь.

— Ну вот, значит, подошел этот дядька..

— Какой из себя дядька-то был?

— Обычный, в черкеске…

— Что-что? — крикнул Борис. — В черкеске черно-белой с газырями, но сам на грузина не похож? Ты подробнее мне его опиши.

— Точно, он. И ещё усики у него были небольшие. Подошел и так же, как ты, схватил за ухо и давай крутить.

— Так-таки ни с того ни с сего подошел и давай за ухо? Нет, братец, ты уж рассказывай все, как было.

— Ну, хотел я у него карман почистить, экс… экспра…

— Экспроприацию произвести? Ты таких слов у красных, что ли, нахватался? Не доведут они тебя до добра!… Ну рассказывай дальше, да ничего не пропускай!

— Ну вот, он меня и схватил, и стал ухо крутить, очень больно, — при этих словах мальчишка потер ухо и мстительно притормозил рассказ, припомнив Борису недавнее уховерчение. Борис погрозил пальцем, и хитрец продолжил:

— И тоже говорит мне: вон барыня с парохода спускается, если устроишь ей хорошую шкоду, дам тебе рубль. А я ему говорю — три. Он спорить не стал, некогда было. А я тогда поймал кота, — при таком приятном воспоминании глаза начинающего террориста заблестели, — поймал кота, здоровый такой котище, черный, и приволок его к сходням.

Тут эта барыня идет, и её тетка за ручку поддерживает, а рядом другая тетка собачонку тащит. Собачонка — тьфу, одно название — тощенькая, лапки кривые — смотреть не на что, только что ленточка шелковая на шее. Ну, я кота-то к этой собачонке и брось! Я его за шкирку нес и так и швырнул!

Рассказывая об этом героическом моменте, мальчишка пришел в дикий восторг, вскочил из-за стола и начал так активно жестикулировать, что Борис, опасаясь повреждения трактирной утвари, силой усадил его обратно.

— Что тут началось! Кот шипит, собачонка визжит, барыня ревет, ровно пароходная труба, те две тетки, что при ней, подвывают — в общем, давно так весело на пристани не было!

— Ну, а дальше-то что было?

— А дальше этот дядька, что три рубля дал, все испортил. Сам же шкоду заказал, а сам и помешал. Кота за шкирку схватил и выбросил, собачонку поймал, барыню успокоил… никакого больше веселья. Да мне-то что, я свои три рубля с него наперед получил.

— А что этот дядька в черкеске дальше сделал? — Борис слушал Ваську с возрастающим интересом.

— Да ничего, — мальчишка пожал плечами, — сел в коляску и укатил.

— В какую коляску? — спросил Борис, боясь, что в ответ его юный информатор снова пожмет плечами.

— Как — в какую? — удивленно переспросил Васька. — Так в её же коляску Барыни этой толстой. За ней же коляска приехала из имения.

— Точно? — взволнованно спросил Борис. — Ты ничего не перепутал? Тот, в черкеске, сел к барыне в коляску и уехал?