Батумский связной

— Открылись вы старому капитану зря, — недовольно сказал Горецкий, — человек он одинокий, болтается в порту да по трактирам, выпьет и будет болтать.

Борис упрямо наклонил голову и промолчал. Старик ему понравился, он вовсе не производил впечатления пьяницы и болтуна.

— Нельзя надеяться на хорошее отношение свидетелей, — поучал Горецкий, — это непрофессионально.

— А я вовсе не профессионал, — огрызнулся Борис, его раздражал профессорский тон.

— С мальчишкой вы построили беседу правильно, — как бы не слыша, продолжал подполковник, — с таким народом нужно разговаривать при помощи денег, а вот дальше, Борис Андреевич, вы действовали просто вопиюще безграмотно. Наобум ринуться расспрашивать старуху-княгиню, это крайне неосторожно! Да вам ещё повезло, что она вас ночевать оставила, видно, силен у помещицы дух гостеприимства. А вы уж очень беззаботны. Я понимаю: в молодости все кажется неважным, но ведь видели же вы, что старуха сердится. Стало быть, нужно было как можно скорее уносить оттуда ноги. Вы же, вместо этого, начинаете расспрашивать служанку…

— И узнаю от неё интереснейшие вещи, — ехидно вставил Борис, но Горецкий опять не отреагировал.

— И уж совершенно глупо было лезть в мечеть просто так, что называется, с улицы. И лежать бы вам сейчас на дне моря, если бы не ваша феноменальная везучесть. Везение у вас просто потрясающее, но, Борис Андреевич, голубчик, нельзя же все время испытывать судьбу! Когда-нибудь вашему ангелу-хранителю надоест за вами присматривать, и все кончится очень печально.

— Во всяком случае, дело сдвинулось с мертвой точки, — примирительно заговорил Борис. — Теперь мы знаем, что покойный Махарадзе занимался ещё какими-то сомнительными делами, помимо того, что был курьером Исмаил-бея. Значит, он сошел на берег с “Пестеля” и заметил за собой слежку или просто боялся оставаться в городе надолго. Тогда он устроил так, чтобы познакомиться с княгиней, и подсел к ней в коляску, переночевал в имении Кипарисы, а затем отправился в мечеть, где было у него какое-то дело. После этого след его снова теряется до вечера этого же дня, когда он появился в гостинице “Париж”.

— И что мы имеем дальше? — недовольно начал Горецкий. — В мечети вы все испортили. Переполошили тамошних татар, так что туда теперь соваться никому нельзя. Теперь они будут опасаться, а возможно, и вообще исчезнут — следов не найдем.

— След у нас какой-то есть, — возразил Борис. — Не забывайте, что те трое считают меня разбившимся насмерть, то есть никакой угрозы я для них не представляю. Кроме того, они же не знают, кто я такой и с какой целью разыскивал следы покойного Махарадзе. Вряд ли они свяжут мой визит с контрразведкой.

— М-да, если бы в дело вмешалась контрразведка, то не послали бы вас одного, — согласился Горецкий.

— Далее, разговор в часовне шел о каком-то салоне. Возможно, именно туда направился Махарадзе после беседы с кем-то в мечети.

— Почему он не направился туда раньше… — задумчиво бормотал Горецкий. — Значит, так. Если предположить, что ваш портовый постреленок ничего не напутал и Махарадзе приезжал из Батума в Феодосию примерно раз в месяц, то с какой целью он это делал? Человек прибывает, проводит в городе один-два дня и отплывает обратно в Батум или ещё куда-нибудь. Проверить, отплывал ли он, у нас нет возможности, потому что, по-видимому, он пользовался различными паспортами. Но все же напрашивается мысль, что Махарадзе работал курьером — перевозил какие-то материалы или деньги… Поскольку англичане категорически утверждают, что использовали Махарадзе первый и последний раз, то возможно предположить, что он являлся двойным агентом, то есть работал и на турок тоже. Но тогда почему он их так боялся?

— Опасался разоблачения, — неуверенно предположил Борис. — Турки не любят двойных агентов.

— Не знаю, не знаю, — бормотал подполковник, — тут ещё примешались татары… Очень это мне не нравится. Вы, голубчик, представляете себе, какое влияние имеют в Крыму татарские националисты?

— Откровенно говоря, не очень, — признался Борис.

— Основное население Крыма — татары, процент русских, процент греков, процент итальянцев, ещё со средних веков. Но татары мечтают о независимости Крыма. В декабре семнадцатого они созвали в Бахчисарае свой парламент — курултай — и избрали крымско-татарское национальное правительство под председательством своего же лидера Сейдамета. В январе восемнадцатого года татарская конница пыталась нанести удар по красному центру Крыма — Севастополю, но потерпела поражение. В Крым пришли ненадолго красные, но потом, в апреле восемнадцатого, немцы двинулись через Перекоп и захватили Крым. Под эгидой немцев образовалось Крымское краевое правительство Сулькевича, в котором министром иностранных дел опять-таки был Сейдамет. Потом Крым занял Деникин. Формально татары с нами, в Добрармии есть татарские батальоны, они успешно воюют против красных, но кто знает, что они думают на самом деле?