Батумский связной

— Брала она и Просвирина из «Парижа», это мне известно от горничной. Горничная не помнит точно, служил ли Просвирин третьего августа, но баронесса, как вы верно изволили заметить, дама весьма хозяйственная, сама ведет все счета и все записывает. Можно у нее как-нибудь в записях порыться, но я и так могу предположить такую вещь: Просвирин случайно видел, как третьего вечером Махарадзе получил от Вольского или от баронессы бриллиант, затем сообщил кому-то об этом, знакомому бандиту. Тот пришел в гостиницу, убил Махарадзе и забрал бриллиант и наш список — последний случайно. Просвирин же подмешал в вино кокаину, чтобы и я, и Махарадзе были сонными и одурманенными. До этого он доставил нас обоих в мой номер, а потом, зная в гостинице все ходы и выходы, запер дверь номера изнутри, а сам удалился каким-то иным способом. Он же вызвал полицию прямо ночью, чтобы я не успел проспаться и не сбежал.

— М-да, вполне вероятно, — задумчиво пробормотал Горецкий. — Насколько я помню, лакей Просвирин был хитрой бестией. Такие везде шмыгают, всюду проникают. Вполне мог он в салоне разглядеть бриллиант. И заметили ли вы, Борис Андреевич, что татары после убийства Махарадзе интересовались только хозяином гостиницы? Про лакея они и не вспомнили, лакеев никто не замечает.

— Но он-то испугался после смерти хозяина и скрылся.

— Вот по этому поводу давайте-ка послушаем Саенко, — оживился Горецкий, — дело в том, что когда нашли труп хозяина гостиницы, я поручил Саенко понаблюдать за квартирой Просвирина, поспрашивать соседей. Рассуждал я так, что Просвирин не станет убегать из города. Сами посудите: он тут вырос, дом у него здесь, куда ему бежать? В Батуме нечего ему делать без документов, да и денег, думаю, у него немного.

— А бриллиант?

— Что — бриллиант? Бриллиант забрал убийца, потому что Просвирин на роль главного злодея никак не годится. Так, на подхвате был… Вокруг Феодосии в основном татарские деревни, туда бы он не сунулся, татары его прятать не станут. В Ялту, в Одессу уехать? Так опять-таки денег мало, а работу сейчас найти непросто. К тому же он рассчитывал, что время сейчас смутное, убийств всяких происходит множество, понемногу забудется и это, в гостинице. Он же не предполагал, что Махарадзе еще и на англичан работал и что мы теперь весь город переворачиваем, чтобы проклятый список найти. Саенко! — крикнул Аркадий Петрович. — Зайди-ка, голубчик, к нам. Садись, голубчик, — кивнул Горецкий на стул, когда Саенко вошел и почтительно остановился на пороге. — Расскажи-ка нам, что ты успел выяснить насчет лакея Просвирина.

— Так что, ваше сковородие, — привычно начал Саенко, — на своей квартире он точно не живет. У него свой домик маленький, там мать — старуха глухая. Она ничего про него не знает с тех пор, как утопленного хозяина гостиницы нашли, он дома не появляется.

— Не было у него ни жены, ни детей? — полюбопытствовал Горецкий.

— Жены, детей не было, а была полюбовница, мещанка Голосова Авдотья Лаврентьевна. Проживает она вот в такой же примерно слободке, как эта, на окраине, только если по Итальянской идти, то совсем в другую сторону забирать надо. Живет она тем, что гадает на картах, потерянное ищет, боль заговаривает — в общем, ворожит, как может.

— Ты у нее был?

Саенко слегка поморщился:

— Да к ней одни бабы ходят, но в последнее время, говорят, что соседок она не очень привечает. Эта Авдотья — та еще шельма, тертая… Побоялся я прямо к ней соваться, как бы не спугнуть.

— Бабы, говоришь, одни ходят? — оживился Борис. — А давайте к ней Марфу Ипатьевну подошлем… — И, не дожидаясь согласия опешившего Горецкого, крикнул: — Хозяюшка! Марфа Ипатьевна! Пожалуйте к нам для разговора!

Хозяйка возникла в дверях, как всегда, неслышно.

— Марфа Ипатьевна! Вы такую Авдотью Лаврентьевну знаете?

— Ворожею, что ли? Кто же ее не знает.

— И что, правда хорошо ворожит?

— Кто ее знает, — Марфа Ипатьевна пожала плечами, — сказывали на базаре, что одной бабы мужа она от водки отвратила, а тот, почитай, лет пятнадцать пил. Детям, говорят, грыжу заговаривает или икоту. Ну и на картах гадает, конечно. Сейчас война людей по свету разметала, вот и ходят к ней бабы: погадай, мол, Лаврентьевна, вернется ли мой живой-здоровый? Та карты разложит и говорит, что вернется, мол, но через год. А кто его знает, что через год-то будет? Или просто на короля гадают.

— А вот вы, к примеру, могли бы к этой ворожее сходить завтра и на картах погадать?

— Что ты, что ты, — хозяйка смутилась и досадливо махнула рукой, — мое положенье вдовье, разве пристало мне по гадалкам ходить да на королей гадать?

— А вы сходите, Марфа Ипатьевна, — мягко вмешался Горецкий, — понимаете, имеем мы подозрение, что интересующего нас человека эта ворожея прячет. Вот вы и поглядите внимательно, может, что и заметите.

— Ну, и на какого же мне короля гадать прикажете? — с улыбкой спросила хозяйка.

— Да вот хоть на Саенко! — захохотал Борис. — Ишь молодец какой, когда форму наденет.

Борис не заметил, как хозяйка сердито блеснула глазами. Горецкий промолчал.