Батурино – гнездо родное

В ноябре 1800 года отец Леонтий отвез своего старшего сына Ипполита в город Пермь.. Он поступил на обучение в Пермскую семинарию.

– Смотри, Ипполит, – говорил при расставании отец Леонтий сыну, – учись прилежно, не лодырничай. Начальство почитай. Родственников своих поминай в молитвах. Искусы от лукавого побеждай чистосердечным покаянием и причастием Святых Христовых Таин. А я тебя благословляю на жизнь семинарскую, на труды.

Он широко перекрестил сына иерейским крестом. Обнял и расцеловал по-отечески. Не удержался. Отвернулся, уронив слезу, и, махнув рукой, проговорил:

– Иди, иди, сынок!..

Повернув голову, смотрел вслед Ипполиту, который шагал в сопровождении служки в семинарское общежитие. Для отрока Ипполита начиналась самостоятельная жизнь…

Матушка Ирина, сидя вечером за рукоделием, вдруг переставала шить, задумывалась, а потом, вздохнув, негромко говорила:

– Как там, в Перми, сыночек наш поживает?

И вновь продолжала шитье.

Отец Леонтий, бодрясь, отвечал:

– Как поживает, говоришь? Хорошо поживает! Вот, в письме пишет, что учится он успешно, проходит разные предметы – катехизис, грамматику, арифметику, греческий язык, латинский, еврейский и другие. Часто вспоминает нас с тобой, братьев и сестер, Батурино, молится за нас.

– Да, да, – говорила, вздыхая, матушка Ирина, все-таки печалясь о разлуке с родненьким сыночком. Таково материнское сердце.

Какой же было радостью, когда Ипполит приезжал из Перми на семинарские каникулы. Его встречали, целовали, усаживали за стол, угощали. Расспрашивали:

– Ну, ну, Ипполит, расскажи, как ты живешь, как ты учишься? Угощали тебя учителя «березовой кашей» за провинности, секли?

И приехавший семинарист важно и обстоятельно рассказывал домашним о своей учебе, о своих товарищах по семинарии, о преподавателях, о городе Перми, стоящим на реках Каме и Чусовой…

Но быстро пролетали каникулы, и вновь Ипполит собирался, прощался с родными и отправлялся на учебу в Пермь.

– Спаси и сохрани тебя, Господь и Матерь Божия! – говорила при расставании матушка Ирина, крестя и целуя Ипполита… Сильна молитва материнская! Сберегает она детей, за которых молится мать, хранит от неприятностей, от всяческого зла.

А годы проходили по земле. Шли – один за другим. Наступил 1808 год. Священник Василий Трофимович Капустин состарелся, одряхлел. Ему исполнилось семьдесят шесть лет. Возраст-то немалый. В Писании говорится, что век жизни человеческой – аще семьдесят, аще восемьдесят лет. Давно он схоронил свою матушку, проводил ее в мир иной. Похоронили старицу возле Преображенской церкви. Побывав на Богослужении в храме, отец Василий, опираясь на костыль, шел навестить свою супружницу. Зажигал на ее могилке свечу, прочитывал на память литию, а потом присаживался на скамеечку. Сидел рядом с могилкой, положив рабочие руки на костыль, вспоминал прошлое, жизнь, промелькнувшую, словно миг единый. Была – и нет ее.

«Да, – думалось ему, – давно ли я был молодцом, храм строил, детей воспитывал, ближних добру поучал, жизни праведной – с Господом. Все прошло, протекло. Но не грустно мне, а радостно. Что-то и я доброго сделал в этой жизни.. С Божией помощью, конечно. Сыны мои – Леонтий, Игнатий – священники. Дочь Васса замужем за дьяконом батуринским – Иваном Андреевичем Хайминым. Слава Богу, все хорошо живут, грех жаловаться. Внучатки меня радуют. Ипполит вон – в Пермской семинарии учится. Слава Тебе, Господи! Все в руках Твоих!»

Он вставал с лавочки, кланялся могилке супруги, говорил: «Жди меня, мать, скоро встретимся». Опираясь на костыль, направлялся к дому…

Однажды утром он не поднялся с постели. Лежал, с хрипом дыша, покашливая, держась рукой за грудь. Ирина, встревоженная, склонилась над батюшкой, спросила:

– Что с вами, папенька?

Он, задыхаясь, ответил:

– Вот, ланюшка моя, неможется мне сильно. Видно, помирать пора. Побеги, покличь до меня Леонтия. Пусть придет, исповедует меня, причастит, особорует. Чует моя душенька, что пора ей в путь-дорожку собираться, идти на ответ к Господу. Беги, беги, касаточка!…

Матушка Ирина, сдерживая слезы, торопливо вышла из дома…

Отец Леонтий вместе с матушкой Ириной пришел из храма. Он исповедовал родного батюшку, причастил Телом и Кровью Господа нашего Иисуса Христа, особоровал.

– Оx, спаси тебя Господь, Леонтьюшка! – проговорил отец Василий, – добро ты для меня сотворил, полегчало моей душеньке. Проще ей будет с телом прощаться до Всеобщего воскресения мертвых. Да Воздаст тебе за это, Милосердный Господь, сторицей. За это и за другие твои добрые дела. А теперь, чувствую, пора мне в путь. Читай, Леонтий, канон на исход души.

Отец Василий закрыл глаза, сразу ослабев. Послушный сын стал читать канон. Отец Василий, лежа на постели, вздыхал все реже и реже. Вокруг стояли родственники, присутствовали при таинстве смерти – всегда загадочном и пугающим, потому что изначально человек был сотворен для жизни вечной. Но заповедь Божия, нарушенная Евой, привела к таким трагическим последствиям.