Батыева Русь

Мэнгу, по крайней мере, внешне выглядел спокойным, а вот его двоюродный брат до сих пор кипел от негодования. Его отец, Великий хан Угэдэй не ему, своему отпрыску,

а полукровке Бату доверил командование объединённым войском, которому скоро надлежало отправиться в Западный поход и этому (теперь уже заочному) спору с отцом не было конца.

– Ну скажи, скажи брат, разве это справедливо? Почему это какой-то Бату будет командовать тобой, мной, нашими багатурами, нукерами?

Мэнгу меланхолично пожал плечами:

– Гуюк, ты не хуже меня знаешь, что Бату сын Джучи и он теперь, если не считать слабака Орду, первый из его сыновей и согласно Ясе нашего деда он, а не ты, или я старший хан после твоего отца, да прибудут его года.

Гуюк нетерпеливо отмахнулся:

– Но это же не так, не так! Орду, а не Бату старший сын у Джучи!

Мэнгу скосил глаза на брата и еле заметно усмехнулся:

– Верно, брат. Но ты же знаешь, что Орду сам попросил Великого хана считать старшим в улусе Джучи не его, а своего брата Бату.

Гуюк с досады так ударил ногайкой по крупу лошади, что та чуть ли не встала на дыбы:

– Да знаю, но лучше бы он этого не делал.

Лицо Мэнгу скривилось в усмешке:

– Не кипятись зря. В бою, сам знаешь, стрелы по-всякому летают, да и кумыс подают иногда не слишком свежий…

Намёк брата был настолько прозрачным, что Гуюк зашёлся в гадком, коротком смешке. Да, перед своим отъездом из Каракорума он был вынужден подчиниться воле отца, согласившись на то, что не он, а Бату теперь главнокомандующий над армией, отправляющейся в Западный поход. Прав Мэнгу – в бою или на пиру всякое может случиться…

Четыре тумена, а это сорок тысяч нукеров, шли за братьями к Искеру. Многие из них прославились в предыдущих походах на тангутов, ханьцев, харезмцев, персов. И среди этих прославленных были такие багатуры и полководцы, как Байдар и Бури – сын и внук Чагатая, Кадан – сын от третьей жены Угэдэя, молодой и горячий Бучек – сын Толуя, умудрённый годами и воинским опытом Кюльхан – сын Чингисхана от второй жены. К этой славной когорте можно было отнести багатуров Бурундая, Китбука и Хулагу – да всех и не перечесть.

Неспешно двигалось монгольское воинство. Ведь за колонной нукеров гнали огромное стадо коров и овец, отбитых у половцев. Пытались те севернее Арала, а потом в верховьях Иртыша остановить продвижение монгольской орды, да где там! Против такой силы нужно было выставлять не растопыренные пальцы, а мощный сжатый кулак. У половцев ни в том, ни в другом случае этого не получилось. Действовали они вразнобой и без всякого согласия между отдельными отрядами. Да и монголы так поднаторели в воинском искусстве, что легко рассеивали по степи половцев. Армия чингизидов всё более и более напоминала до совершенства отлаженную военную машину, которую трудно было остановить.

Наконец начались земли, примыкающие к Искеру. Здесь, в приречных низинах были вольготные пастбища, и мычащее и блеющее стадо «живого» трофейного мяса растеклось по ним. К Искеру к тому времени подтянулось сорок тысяч тартарцев под командованием военачальника Витомира. Только что в лагере поставили свои походные шатры десять тысяч воинов Сельджука, прибывших из Туркменистана.

Бату дважды высылал навстречу армии Гуюка своих курьеров, торопя его с прибытием в Искер. Лето 1236 года было на исходе и нужно было начинать поход в земли булгар и башкир с мордвой. Именно на такой очерёдности захвата приволжских земель настаивал Субэдэй, правая рука Бату в этом походе. Не зажили ещё обида и душевные раны у старого воина. До сих пор помнил он, как булгары, башкиры, эрзя и даже откуда-то взявшийся отряд недобитых татар вероломно напали на его войско при переправе через Волгу в месте впадения Камы-реки после завершения разведывательного похода на Русь в 1223 году. Кровью, только кровью смоет с себя Субэдэй позор поражения в той битве.

Не выдержал Бату, отправил к Гуюку ещё двух курьеров со словами:

– Даже пустынные черепахи быстрее вас тащутся по земле. С вами или без вас мы тотчас выступаем в поход против булгар. А вы или присоединяйтесь к нам, или с позором возвращайтесь в Каракорум. Думаю, Великий хан Угэдэй по достоинству оценит ваши ничтожные заслуги в этом походе.

Эти ли обидные, но справедливые слова главнокомандующего, проснувшаяся ли совесть, или осознание того, что вся слава и военные трофеи достанутся не ему, Гуюку и его братьям-чингизидам, а выскочке Бату подвигло монголов ускорить своё движение. Перед самым вторжением в Поволжье тумены принцев догнали армию Батыя. Хитрая лиса Субэдэй со своим корпусом лёгкой конницы решил сыграть роль загонщика в облавной охоте. Внезапно появляясь в тылах отрядов булгар и башкир его корпус наводил на противника страшную панику, и те волей-неволей шарахались в