Батый. Полет на спине дракона

На пиру у короля Белы Четвёртого показное веселье подошло уж к той поре, когда дворцовые слуги стоят наизготове, чтобы в нужный момент кинуться разнимать излишне буйных. В Венгрии благородных гостей не унижают — оружие у входа не забирают. Оттого слугам и страже забота: как бы высокие гости мечами да саблями друг дружку с перепою не посекли. Поглядывает король на приезжих — воспалённые мысли кружатся, как вороны над мусорной кучей. Но не знает повелитель, радоваться ли гостям. Да и не гости они вовсе — беженцы.

Вот пыхтит, вгрызается в лебединую ляжку захмелевший куманский хан. Появление в Пуште самого Котяна озадачило Белу несказанно. Это такой подарок, что от тяжести его руки дрожат.

Тысячи куманов Котяна убежища в Венгрии попросили и даже — согласились креститься всем народом по римскому обряду. Королю радость, патерам — назидание. Ибо раньше столь же легко бросались подданные Котяна в пропасть схизматической ереси, заигрывали с русскими князьями. Теперь иная погода на дворе.

Смешно подумать — папские проповедники сбивали по куманским кочевьям шершавые ноги, аж до Заволжья добредали, и что с того? Да ничего. Кроме издевательств не видали ничего горе-монахи в степях. Когда же подпалил надменным номадам взмыленные задницы таинственный враг — враз упрямцы мыслями о правильном Боге прониклись, потому как поняли, на чьей стороне сила.

Так или иначе, но великий Бела Четвёртый нежданно-негаданно сотворил духовный подвиг, о котором всяк подвижник мечтает. Надо же — целый народ обратил. Это ж скольких индульгенций недосчитаются?

Отсюда мораль: огненное слово — дело хорошее, палёная задница — лучше.

Это если духовное учитывать... А земное?

Неплохо обстоит и с земным. Такая силища против родных вассалов-магнатов привалила? Теперь-то Бела порядок в королевстве наведёт, вольницу магнатскую по перекладинам развесит с Божьей — то бишь куманской — помощью. Он им покажет «первого среди равных ».

Одно короля пугает: уж больно велик подарок, спину бы не сорвать, как дурному быку.

Вздохнул Бела и снисходительно окинул орлиным взором других гостей. Неподалёку за столом вот-вот вцепятся друг дружке в бороды два русских князя — Даниил с Михаилом. Король усмехнулся, не разжимая губ. Хана Котяна Бела уважал и слегка побаивался, а на этих двух неугомонных неудачников посматривал снисходительно.

Под утро великого короля мутило и крутило. Тут-то ему и доложили, что прибыли послы от того самого Батыя, из-за которого все всполошились.

Взяв себя в руки, Бела дал себя одеть и напудрить, вышел в главный зал. Подлокотники трона казались маленькими и неудобными, сев, махнул рукой, чтоб пропустили послов.

Он удивился, увидев не то, чего ожидал. Вошедшие трое послов были в европейских одеждах и говорили с ним без толмача. По-венгерски. Потом Бела узнал, что они — из миссионеров, трудившихся в недавние времена среди башкиров во славу понтифика. А теперь, значит, служат Вельзевулу, нечестивому поганцу? Хитро.

Это была ошибка монголов. Единая вера и язык не сблизили две стороны, а разделили и озлобили.

То ли от справедливого гнева, то ли с гудящей головы — короля вдруг охватила тихая ярость...

Бела с гневом отклонил требование монголов выдать хана Котяна, чем подошёл к краю пропасти войны. Но увы, не только подошёл, он и прыгнул в эту пропасть, приказав перебить послов.

Подошедший к обрыву может отойти от края. Летящий в пропасть — наверх не взлетит. Как только «чёрная весть» достигла ушей джихангира, он двинул к угорской границе войско, разбухшее от примкнувших к нему удальцов.

Вскоре Бату получил неожиданный подарок: магнаты, обеспокоенные усилением короны, убили хана Котяна. Возмущённые половцы покинули венгерские пределы, спустившись дальше к югу.

Лишиться могучего союзника ввиду вторжения врага — такую глупость было трудно предвидеть.

Олег Рязанский. 1237 год и далее

Рязанский княжич Олег не видел, как Рязань умирала. От этого было и легче (лучше такое не видеть), но и тяжелее — в воображении часто возникают картины страшнее, чем видят глаза.

Бесстрастные кешиктены Гуюк-тайджи перебили его людей, но самого не тронули. Дотошный Эльджидай-нойон, оценив хитроумие попытки Олега спасти соотечественников от гибели, убедил своего повелителя оставить княжича в живых. «Таких хитрецов среди урусутов немного — пригодится, а Бату и вовсе не обязательно его показывать».

Ещё до штурма Рязани Гуюк тем не менее нагло заявил своему недругу, что «казнил явившегося к нему сына рязанского коназа «за речи, оскорбляющие достоинство Бога и Сына Его Чингиса, не сочтя нужным беспокоить по таким пустякам».

Бату, едва не задохнувшись от злости, пытался напомнить, что бывает за подобное самоуправство!!! За вопиющее нарушение субординации!!! За...