База икс

– Чи мегри?[1] – еще более тихо отозвался Ефимов, страшно коверкая уже давно забытую афганскую речь. Затем, улыбнувшись каким-то своим мыслям, шагнул в направлении бойца – шептаться на расстоянии было совершенно неудобно и к тому же чревато нехорошими последствиями – вечерело, и звуки начинали разлетаться по сторонам с удивительным проворством.

– Товарищ старший прапорщик, а вы в Бога верите?

Столь неожиданный вопрос заставил Сергея задуматься. Собираясь с мыслями, он невольно присел на корточки, а потом и вовсе плюхнулся на задницу и, вытянув ноги, какое-то время молчал, пока Илья не задал ему нового вопроса.

– А Бог вообще есть?

– Понимаешь… – Ефимов чувствовал, какой ответ требуется его разведчику, но не хотел лукавить даже в малом. – Я думаю, что он должен быть.

– Это как?

– Иначе наша жизнь не имеет смысла. Ничто не имеет смысла, – осознавая, что для Ильи это не просто разговор, а нечто большее, Сергей уже не спешил. В конце концов, по двум оставшимся тройкам он пробежится и чуть позже, когда стемнеет. Не беда, что уже будет не разглядеть, сколь хороши занятые тройками позиции, выбирать их его бойцы уже научились. – Видишь ли, я считаю, в мире должно быть волшебство.

Юдин смотрел непонимающе.

– А что есть сверхъестественное, если не волшебство? Объяснить с материальной точки зрения происхождение мира невозможно.

– Но вроде бы доказано, что предки человека были обезьянами?

– Понимаешь, на самом-то деле как произошел собственно человек – несущественно. При наличии бесконечного течения времени и миллиарда миллиардов ситуаций возможно даже такое: различные молекулы соединились – и вот он, человек. Конечно, вероятность этого безмерно мала, но она возможна. Так что как появилась жизнь – не столь важно. При наличии материальной субстанции она, в конце концов, просто не могла не появиться. Гораздо интереснее вопрос о происхождении самой вселенной.

– Но там вроде бы из атома…

– Ага, теория большого взрыва. – Ефимов усмехнулся. – Она объясняет все, кроме одного: откуда взялся этот первородный атом? Вопрос, на который невозможно дать ответ. Поэтому без волшебства никак не обойтись. Волшебство должно быть.

– А тогда из чего появился сам Бог?

Ефимов усмехнулся:

– Я же говорю, волшебство. – И не для того, чтобы убедить бойца, а говоря совершенно искренне, Сергей добавил: – Я почти уверен, что он есть.

– Но вы даже креста не носите… – то ли упрекнув, то ли просто констатировав факт, Илья невольно коснулся собственной талии, где под одеждой туго обтягивал тело спасительный, освященный в церкви пояс.

– Не ношу и в церковь не хожу.

– А почему? – Очередной вопрос, на который было необходимо ответить.

Ефимов усмехнулся.

– Зачем? Замаливать грехи? Но я не считаю себя великим грешником.

– Но вы же убиваете… – В голосе Юдина отчетливо послышалась растерянность.

– Да. Но что с того? Я не чувствую за собой вины. Не знаю почему; может, потому, что в первую очередь спасаю чьи-то жизни, а убиваю уже потом? Я знаю, на каждого убитого мной противника приходится несколько спасенных наших. Так что моя совесть чиста. А церковь… кто вообще дал право церкви говорить от имени Бога? Кто вообще давал право адептам любой религии провозглашать очередные истины? Посмотри на наших священников, на нашу церковь. – От того, что Ефимов говорил едва-едва слышно, его слова не звучали менее уверенно; он обличал, обличал искренне, и от этой искренности сидевшему рядом с ним Юдину вдруг стало не по себе. – Деньги, деньги, деньги! Отпустить грехи бандиту? Пожалуйста. Вору, казнокраду? С превеликим удовольствием. Освятить казино? Запросто. Сауну с проститутками? Легко. Они даже Библию трактуют в угоду золотому тельцу. Что такое молитва? Таинство. Вернешься домой – обязательно почитай Библию. Но внимательно. Не помню точно где, по-моему, в каком-то завете написано, что молиться прилюдно – грех, молятся в душе. Вот так-то, а мы все премся в церковь, замаливать грехи… По мне, так это не что иное, как кощунство. Отпускает грехи Бог.

– Но Бог не может прийти к каждому и сказать: ты прощен…

– Почему? – отвечая, Ефимов даже улыбнулся. – Если на то пошло, в каждом из нас есть частичка самого Бога, позволяющая, с его точки зрения, оценивать собственные деяния. У каждого из нас есть. У тебя, у меня. – Старший прапорщик сделал паузу и произнес: – Это совесть.

– Если совесть мучает, значит, мы согрешили?

– Да, именно так. Точнее, если мучает совесть – мы поступили вопреки своему предопределению. Кстати, если человек совершал плохие поступки и досовершался до того, что совесть перестала его мучить, значит, ему поменяли предопределение. И поверь, вернуться на первоначальный истинный путь куда труднее, чем сойти с него. Вот оно и получается – тут путь греха, а тут – путь истины. Ни одна религия из тех, которые я знаю, по моему мнению, не может претендовать на роль истинной. Все в душе, все в душе… – Ефимов положил руку на плечо разведчика, ободряюще похлопал и, собираясь уходить, уперся прикладом автомата в землю.