Базалетский бой (Великий Моурави - 5)

Монотонно звеня колокольчиками и устало перебирая кривыми ногами по сыпучему песку, медленно тянулись верблюды, влача за собой бесформенные тени. Густое оранжевое солнце терялось в лиловых далях, и лучи, словно раскаленные копья, оброненные всадниками, усеивали пустыню.

- Иншаллах, мы до мрака достигнем конца мертвой дороги и насладимся прохладой в первом караван-сарае, - с трудом проговорил грузный купец, поднося к запекшемся губам пустой кожаный сосуд.

- Иншаллах! - вздохнул купец с лицом цвета корицы, ощущая во рту солоноватую пыль.

- Иншаллах! - с надеждой повторил юркий купец, полой халата вытирая лоб, высохший, будто корка дыни. - Мы должны скоро услышать долгожданный, как любовный крик, лай собак, если даже назойливый песок засыплет нам... скажу учтиво - уши.

Остальные купцы, изнывая от зноя, молча смотрели на небо, казавшееся обладателю большого тюрбана треснувшим аметистом, вокруг которого, как представлялось владельцу полосатых тюков, разорванным шелком змеился коралловый туман.

- Ай балам! Ба-ла-амм! - снова уныло затянул караван-баши и вдруг оборвал напев. - Клянусь Меккой, впереди желтеют стены!

- Опять шутки гулей! - очнувшись от дремы, проговорил веселый купец. Всем соблазняли красношерстные, заставляя караван двенадцать раз сворачивать с пути! Разве не качались приветливо перед усталыми глазами шахские ханэ из прозрачного мрамора? И разве мозаичные мечети не манили нас под прохладные своды? А фонтаны с холодной водой не завлекали в зеленые сады? Но стоило нам приблизиться, нечистые тотчас прятали усладу путешественников в глубокие карманы своих шаровар, сшитых из кожи неверных.

- Да снизойдет на нас милость аллаха! - настойчиво сказал караван-баши, решительно повернув головного дромадера. - На этот раз духи ни при чем.

Почуяв отдых, верблюды, плюясь желтоватой слюной, учащенно зазвенели колокольчиками. Еще одно усилие - и караван стал.

- Слава святому Хуссейну! - вскрикнул юркий купец, первым спрыгнув с преклонившего колени верблюда.

Нащупывая рукоятки ханжалов, исфаханские купцы оживленно подошли к глухой высокой четырехугольной глинобитной стене, за которой пряталось двухэтажное строение с плоской крышей, узкими окнами и глиняным полом, дающим прохладу.

Чернолицый хозяин, ловко орудуя длинной палкой с железным наконечником, отогнал неистово лающих псов, открыл овальные ворота и, радостно сверкая белками глаз, разразился приветствием: "Да не поразит вас аллах, щедрые купцы, неожиданной стрелой злоключений!"

Пропустив мимо ушей сладкие слова хозяина, погонщики устремились в глубь двора, под спасительный навес, где вьючные верблюды, не удостаивая вниманием их окрики, валились вместе с поклажей на душистый саман.

Проворные слуги притащили глиняные кувшины, и исфаханцы с наслаждением прильнули к свежей воде, величайшей ценности пустыни.

Перетащив тюки в отдельную сводчатую комнату, погонщики гурьбой устремились в общее помещение, предвкушая блаженство еды и отдыха. А купцы, еще раз тщательно пересчитав тюки, расстелили молитвенные коврики и, пересиливая усталость, совершили намаз. Пожелав хозяину благополучия во сне и наяву, они осторожно осведомились, почему год навесом нет других верблюдов, а в конюшне, рассчитанной на целый табун, только две лошади.

- О благочестивые купцы, благословен святой Аали, приведший вас в мой караван-сарай, ибо десять дней он подобен пустыне, только что пройденной вами. Разбойник Альманзор - да ослепит его святой Хуссейн! - страшнее проголодавшегося тигра. Он оседлал большую дорогу, как Ростем - дикого коня. И теперь напуганные купцы путешествуют не иначе, как соединив караваны. Бисмиллах, во имя чего решились вы на длинный путь, имея лишь семерых погонщиков?

- Клянусь аллахом, - испуганно вскрикнул купец в большом тюрбане, - по повелению шах-ин-шаха мы объездили множество чужих земель, закупая для Давлет-ханэ и для своих лавок самое совершенное и приятное для ханских глаз. Долгое странствие и заботы о ценном товаре отвлекли наши мысли в сторону городов, утопающих в бамбуках, и зеленых берегов, приманивающих корабли, а ветер не донес до нас весть о переменах в пустыне.

- Благодарение всемогущему, - ответил хозяин, изобразив на своем лице предельное благочестие, - пустыня вами пройдена, и да предопределит вам аллах умереть не раньше ваших врагов. Начинающаяся отсюда широкая дорога и частые караван-сараи не благоприятствуют разбойнику Альманзору.

- Я знал, что наша дорога угодна аллаху! - воскликнул шарообразный купец, поднося к оранжевому носу пахучий янтарь. - Перед путешествием я от восхода до восхода возносил молитву и, увидев в мечети благочестивого старца в священной чалме с двенадцатью складками, спросил у него совета. Он предсказал мне благополучие в пути и желанное обогащение, ибо от щедрости шаха Аббаса исходит золотой свет. А ханши не хотят отставать от жен шах-ин-шаха и тоже тянутся к иноземным украшениям, особенно с того далекого дня, как "копье Ирана" - гурджи Саакадзе - привез любимой жене шаха, царственной Лелу, алмазного соловья на бирюзовой розе.