Базалетский бой (Великий Моурави - 5)

Едва доехав до караван-сарая, Керим вполголоса сказал сопровождающим его, что сюда должны прибыть пять десятков, чтобы принять задушенного царя. За стеной кто-то протяжно застонал.

Страх обуял сарбазов. Может, ага Керим позволит им не въезжать во двор караван-сарая?

Кто-то, закутанный в черный саван, бесшумно отделился от стены и взял под уздцы вздыбившегося коня Баака. Сарбазы отпрянули.

Тут Керим проявил милосердие и сказал сарбазам, что он и без них обойдется, пусть они скачут прямо в Исфахан. Как подхваченные вихрем, умчались всадники от страшного караван-сарая.

- Арчил! - воскликнул Датико, обнимая сына. - В каком горе мы с тобой встретились!

Молча взял Керим под уздцы княжеского коня, и все кружным путем, через мост, по оврагу, направились к домику Тэкле.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

- Но, Моурави, почему в такой суровый час ты отвергаешь нашу помощь? Недовольство Кайхосро заметно возрастало. - Разве злобный мечтатель Теймураз и его кровавый сподвижник Зураб друзья нам, Мухран-батони?

Столкновение с царем Теймуразом становилось неминуемым. Но царя встречают по-царски: побольше клинков, побольше засад! Впрочем, кроме клинков, необходима и дальновидность. Поэтому Георгий Саакадзе и Дато всеми мерами старались удержать владетелей от рискованного шага. Еще колеблясь, Георгий все более убеждался, что без откровенной беседы не обойтись:

- Любезный моему сердцу Кайхосро, помощь ваша может быть для меня спасением, но... надо смотреть правде в глаза, - для княжества Самухрано это может оказаться если не гибелью, то большой бедой. Давно Теймураз и его клика точат зубы на богатые владения князей Мухран-батони. Не в силах также забыть кахетинец, что ты, Кайхосро, был желанным правителем Картли, значит, не утратил возможности с почетом вернуться на престол. Так вот, если судьба отвернется от меня, то ваша боевая помощь Георгию Саакадзе послужит царю-стихотворцу выгодным предлогом напасть на владения Самухрано. Здесь он с наслаждением будет творить шаири и маджамы, но не пером, а мечом, и не на бумаге, а на полях. Мне же для дальнейшей борьбы необходимо сохранить в целости княжество Мухран-батони. По этой причине и от помощи Ксанских Эристави отказался.

- Моурави! - воскликнул Кайхосро. - Тебя ли я слышу? Никогда перед боем ты не сомневался в своей победе!

- Ты прав. Перед боем с врагами Картли - Ираном и Турцией - да! Тогда я твердо знал, что останусь победителем. А сейчас... тяжело выговорить предстоит сражаться с народом Картли. Выходит, братская война.

Судорога пробежала по его лицу, и Кайхосро это показалось странным и непривычным.

- Мой Георгий, а не с княжескими рабами?

- На Дигоми, дорогой Вахтанг, я не проводил различия между азнаурскими, княжескими и царскими дружинниками. В каждом я видел только обязанного перед родиной. Я любил их, заботливо, как отец, оберегал, развивая лучшие качества: мужество, преданность родной земле и благородное чувство дружбы. Я говорил им о мече и коне, как о неотъемлемых спутниках обязанного перед родиной. Я учил страстно ненавидеть врага. Я учил их тонкости боя, не щадить против тебя стоящего. Учил - врагов не считать! Нападать и побеждать! И в знак благодарности обязанные платили мне восторженным преклонением. Они клялись в вечной верности, клялись при первом взмахе меча Носте бросить все и бежать ко мне, чтобы, сражаясь рядом со мною, отдать жизнь за победу. Мою победу! Я верю им. И хоть и не совсем рассчитываю только на их оружие, но знаю! Кто не сможет драться со мною рядом на этой стороне поля битвы, тот не станет и на той. И никакие угрозы князей не помогут... Так обязанные клялись мне... Нет... они не останутся на противоположном берегу реки, бурлящей ненавистью. Если... если не произойдет...

- Чуда? - Вахтанг прищурился. - Ждешь чуда?

- Прямо скажу: надеюсь на любовь народа!

- И я прямо скажу: не надейся. Княжеские дружинники подымут на тебя оружие.

- Все? Нет, Мирван, это немыслимо! Это означало бы крушение моих надежд. Пусть не все, но многие не подымут... не смеют поднять. Не я ли вдохнул в них чувства витязей? И что тогда значат их клятвы?!

- За семьи страшатся, - смущенно проговорил Вахтанг.

Саакадзе не возобновлял разговор. "И самые благородные из князей, думал он, - мало что смыслят в горе народа, в его радости, в его гордости. Разве ополченцы не пришли ко мне с готовым решением стать в первые ряды народного войска?

"Все за одного!" И я - один за всех! Нет, мой народ со мною, ибо я часть его. Чаяния народа - мои чаяния, в его душе отозвалась моя душа. Не по пути ему с князьями во веки веков. Аминь. С ним я одержу самую славную победу. Вступая в решительное единоборство с княжеским сословием, необходимо помнить: нельзя надеяться на одни азнаурские дружины. Их слишком мало".

- Значит, кроме Кайхосро и пятисот дружинников, никого от нас не возьмешь? - после неловкой паузы спросил Мирван.