Базар житейской суеты. Часть 2

Говоря такимъ образомъ, онъ дрожалъ всми членами, и едва держался на ногахъ. Ему казалось, что эта оглушительная всть поразитъ и отуманитъ его бдную жену, неслыхавшую отъ него жесткаго слова во все время ихъ супружеской жизни. Но вышло на поврку, что онъ самъ былъ гораздо боле растроганъ, несмотря на то, что ударъ внезапно обрушился надъ головою мистриссъ Седли. Когда онъ упалъ въ изнеможеніи на свои кресла, жена съ твердостью приняла на себя обязангость его утшительницы, между тмъ какъ онъ воображалъ, что эта роль будетъ принадлежать ему. Мистриссъ Седли взяла его трепещущую руку, поцаловала и обвила ее вокругъ своей шеи; она называла его своимъ Джономъ, своимъ милымъ Джономъ, своимъ старымъ мужемъ, своимъ добрымъ старымъ мужемъ, и при этомъ тысячи безсвязныхъ словъ, внушенныхъ нжностью и любовью, полились потокомъ изъ ея любящей груди. Эти утшенія, эти ласки, искреннія, добродушныя и простыя, расположили его сердце къ невыразимо-отрадной грусти, и освободили его душу отъ сокрушительнаго бремени отчаянной тоски. Боле чмъ когда-либо, Джонъ Седли сознавалъ себя счастливымъ мужемъ и отцомъ семейства.

И долго сидли они среди безмолвія спокойной ночи, повряя другъ другу тайны своей души. Джонъ Седли говорилъ жен о своихъ неудачахъ и потеряхъ, разсказывалъ, какъ измнили ему нкоторые старинные друзья, и какъ другіе люди, которыхъ почти не зналъ онъ, поступили съ нимъ великодушно. Мистриссъ Седли слушала внимательно, и только разъ — одинъ только разъ въ продолженіе всей этой бесды, сердце врной супруги обнаружилось въ порыв неудержимой грусти.

— Боже мой, Боже мой! воскликнула она, что-то будетъ теперь съ бдной Эмми!

Отецъ забылъ про бдную Эзгаи. Она лежала въ своей спальн съ открытыми глазами, и сонъ бжалъ далеко отъ ея взолнованной души. Въ родительскомъ дом, среди друзей, въ обществ матери и отца, она была одна. Многіе ли станутъ безъ разбора говорить о тайнахъ своего сердца? Кто согласится быть откровеннымъ тамъ, гд нельзя разсчитывать на взаимную симпатію, гд даже не могутъ и понять насъ окружающія особы? И такъ, миссъ Амелія Седли жила отшельницей подъ родительскою кровлей, и некому ей было вврить своей задушевной тайны. Не было у ней искренняго друга именно тогда, когда всего боле былъ для нея нуженъ искренній другъ. Она не могла разсказывать старушк-матери о своихъ опасеніяхъ и заботахъ; будущія золовки чуждались ее съ каждымъ днемъ больше и больше. И были у ней такія зловщія предчувствія, сомннія и опасенія; въ которыхъ она не могла признаться даже самой себ; хотя они уже давно томили и терзали ея душу.

Ея сердце продолжало жить врой и надеждой, что Джорджъ Осборнъ еще достоинъ ея, еще вренъ своей невст, хотя разсудокъ громко убждалъ ее въ противномъ. Какъ часто она говорила и писала ему, не получая въ отвтъ ни одного разумнаго слова! Его эгоизмъ и равнодушіе становились слишкомъ очевидны, даже для глазъ ослпленныхъ любовью. Кому же несчастная страдалица ввритъ исторію своей ежедневной пытки и борьбы? Самъ ея герой понималъ ее, можетъ-быть, только вполовину, если не меньше. Она не хотла и не смла признаться себ самой, что человкъ, котораго она полюбила, стоитъ гораздо ниже ея, и что она слишкомъ поторопилась вручить ему свое сердце. Миссъ Амелія была слишкомъ скромна, нжна, слишкомъ доврчива, слова, слишкомъ женщина для того, чтобъ по произволу измнять обты, разъ навсегда произнесенные ея сердцемъ.

Такъ проходила затворническая жизнь миссъ Амеліи Седли, когда, въ март мсяц, тысяча-восемьсотъ-пятнадцатаго года, Наполеонъ Бонапарте высадился при Каннахъ, и вся Европа забарабанила тревогу, и фонды упали на лондонской бирж, и старикъ Джонъ Седли разорился.

Мы не намрены идти за почтеннымъ негоціантомъ черезъ вс мытарства, которымъ онъ долженъ былъ подвергаться на пути къ окончательному разоренію. Его огласили на королевской бирж — онъ не явился; векселя его были предъявлены, и банкрутство сдлалось формальнымъ. Движимое и недвижимое имніе на Россель-Сквер подвергнули аресту и продали съ молотка. Джонъ Седли и его семейство удалились, какъ мы видли, приклонить свои головы, гд Богъ послалъ.