Базар житейской суеты. Часть 2

Само-собою разумется, что несчастный банкрутъ не могъ боле держать въ своемъ дом слугъ и служанокъ, которыхъ имена появлялись по временамъ на этихъ страницахъ. Вс эти достойныя особы были удовлетворены сполна, и Джонъ Седли наградилъ ихъ съ джентльменскою щедростью, которую часто въ его положеніи обнаруживаютъ люди, обремененные только огромными долгами. Имъ было очень жаль покинуть теплыя мста; но никто, однакожь, не обнаружилъ отчаянной грусти при разставаньи съ великодушными господами. Горничная Амеліи заплакала немного, йалуя свою барышню въ послдній разъ, но скоро успокоилась совершеннйшимъ образомъ, когда удалось ей пріискать доброе мстечко въ джентльменскомъ квартал англіиской столицы. Чорный Самба, очертя голову, ршился завести харчевню, и заведеніе его красуется донын въ одномъ изъ лондонскихъ предмстій. Честная старушка, мистриссъ Бленкиншопъ, видвшая на Россель-Сквер рожденіе Джозефа и Амеліи, и даже присутствовавшая на свадьб Джона Седли и его жены, осталась безъ жалованья при своихъ господахъ, такъ-какъ, съ теченіемъ времени, ей удалось сколотить деньжонокъ на чорный день. Она послдовала за несчастными людьми въ ихъ скромное убжище, продолжала служить имъ врой и правдой, и ворчала повременамъ на мистриссъ Седли.

Безпрестанныя столкновенія и споры съ кредиторами измучили бднаго старика до такой степени, что, въ продолженіе какихъ-нибудь шести недль, онъ постарлъ гораздо боле, чмъ прежде въ продолженіе пятнадцати лтъ. При этихъ столкновеніяхъ и спорахъ, самымъ неумолимымъ и упорнымъ его оппонентомъ оказался Джонъ Осборнъ, старый его другъ, сосдъ и кумъ, — Джонъ Осборнъ, котораго онъ вывелъ въ люди, поставивъ на гладкую дорогу въ коммерческомъ мір,— который былъ ему обязанъ тысячу разъ, и который, наконецъ, помолвилъ своего сына на дочери Седли. Чмъ же могутъ быть объяснены враждебныя чувства Джона Осборна?

Если, примромъ сказать, два задушевные пріятеля, изъ которыхъ одинъ былъ одолженъ другому сотню тысячь разъ, столкнулись какъ-нибудь между собою на базар житенской суеты и поссорились изъ-за какой-нибудь погремушки, то облагодтелъствованный другъ нердко преслдуетъ своего благодтеля гораздо строже, чмъ всякій посторонній врагъ или соперникъ. Въ такихъ случаяхъ, чтобы оправдать свое собственное жестокосердіе и неблагодарность, онъ непремнно доказываетъ вину противной стороны. Онъ не эгоистъ, не сердится, что спекуляція не удалась — нтъ, совсмъ нтъ — но его бснуетъ собственно то обстоятельство, что товарищъ завлекъ его въ эту спекуляцію съ самыми низкими намреніями, которыхъ, разумется, онъ отнюдь не подозрвалъ въ его чорной душ. Такимъ образомъ, задушевный пріятель старается доказать, что несчастный его партнеръ — низкій человкъ съ головы до ногъ, иначе, пожалуй, легко подумаютъ, что онъ самъ плутъ первой руки.

Притомъ, въ коммерческомъ мір, какъ всмъ извстно, существуетъ общее правило, удобно располагающее кредиторовъ къ строгости, — правило, что люди въ затруднительныхъ обстоятельствахъ рдко ведутъ себя съ безъукоризненною честностію. Почти всегда они скрываютъ что-нибудь, преувеличиваютъ вроятность счастливой удачи, рискуютъ зажмуря глаза и очертя голову, утаиваютъ настоящее состояніе вещей, говорятъ, что дла ихъ процвтаютъ, между-тмъ какъ нтъ для нихъ ни малйшей надежды; они улыбаются (и что это за кислая улыбка!) на краю банкротства, готовы воспользоваться всякимъ предлогомъ для отсрочки платежа, и даже безсовстно вступаютъ въ новые долги, чтобы отдалить по крайней мр на нсколько дней неизбжную гибель.

— Прочь, прочь… дурная трава изъ поля вонъ! кричалъ торжествующій кредиторъ, обременяя проклятіями своего погибающаго врага. Пусть онъ пропадаетъ какъ собака. Мы не обязаны потакать безчестнымъ людямъ.

— Глупецъ! зачмъ ты хватаешься за соломенку? говорилъ спокойный здравый смыслъ утопающему человку.

— Негодный, жалкій человкъ! долго ли ты будешь вилять и увертываться отъ неизбжной необходимости вписать свое имя на столбц роковой газеты? говоритъ процвтающій счастливецъ коммерческаго міра оторопвшему горемык, поставленному на край мрачной бездны.

Джонъ Осборнъ преслдовалъ своего задушевнаго друга съ отчаяннымъ упорствомъ закоснлаго врага. Ктому же, надлежало ему окончательно разорвать тсную связь между дочерью Седли и своимъ собственнымъ сыномъ, и такъ-какъ об фамиліи зашли слишкомъ далеко въ этомъ дл, компрометируя нкоторымъ образомъ счастье и даже нравственный характеръ бдной двушки, то необходимо было выставить сильнйшія причины для такого разрыва, и Джонъ Осборнъ, во что бы ни стало, долженъ былъ доказать, что поведеніе Джона Седли никуда не годится.