Баженов

— В тайном отступничестве. Смею пояснить. Спору нет, Баженов личность одаренная. Его архитектура пленительна взору русского человека, ибо имеет черты неповторимые, близкие по духу. Нo вместе с тем сия архитектура оскорбительна. На оный предмет я много беседовал с людьми, имеющими отношение к зодчеству, но не причастными к масонству. Они поведали мне тайну. И дело даже не в том, что баженовские строения в Царицыне украшены множеством масонских символов. Сие малый грех. А великий — в другом. Господин Баженов в качестве композиции, построения царицынского ансамбля избрал не дворцовый принцип, а монастырский. Только вместо собора он означил увеселительный дворец, вместо часовен и церквей — беседки для кавалеров и дам, и так далее. Сдается мне, что это издевательство над святынями православия, что, видимо, является обязанностью масона. Потому, может быть, архитектор столь старательно и прикрывает этот срам русским убранством, чтобы тем самым пленить взор соотечественника и заставить его забыть обо всем остальном.

— Но ведь не ровен час, когда сие может перестать быть тайной.

— И я того же мнения. Но тогда повинен в этом будет не столько архитектор, выполнявший высочайший заказ, сколько владелица Царицына, поручившая составить и осуществить проект.

— Вы полагаете, граф, что это сделано сознательно?

— Не могу знать, — искренне и твердо ответил Брюс. — Только сдается мне, что Баженова готовили на эту роль давно, чтобы связать его клятвами, воспользоваться знаменитым архитектором в своих интересах или, на худой конец, сделать из него великомученика, коего способны понять и оценить лишь члены ордена.

— Довольно, — неожиданно прервала императрица. — Премного благодарна вам, граф. Одно запомните: есть множество способов укрощать зловредность. А сейчас, любезный, оставьте меня.

***

В Коломенском дворце Екатерина Великая задержалась ненадолго. Сопровождаемая свитой, она спешила в Царицыно. Баженову накануне сообщил об этом в записке начальник Кремлевской Экспедиции Михаил Михайлович Измайлов.

В доме Баженовых был полный переполох. Аграфена Лукинична не знала, за что браться. Перебрала все платья, все камзольчики для детей. Во что одеться самой — так и не могла решить до последней минуты. А ведь сама императрица пожелала видеть семью в полном составе!

Василий Иванович был рад этой встрече по-своему и тоже испытывал волнение. Насколько он понял, императрица назначила осмотр царицынских строений. Правда, не везде еще были закончены внутренние отделочные работы. Но строительство в целом завершалось. Наконец-то можно отчитаться за проделанную работу, размышлял Баженов. И слава богу. Можно будет не урывками, а по-настоящему заняться другими проектами.

…Летняя коляска с откидным фартуком и богатыми резными украшениями с позолотой влетела, словно на крыльях, в парадные въездные ворота. Несколько всадников, сопровождавших карету, резко осадили лихих коней и остались у Фигурного моста. Остальные, соблюдая четкий строй и интервал, устремились дальше, по Березовой перспективе.

Осмотр длился недолго. Екатерина Алексеевна, нигде не задерживаясь, прошла лишь приемные залы на втором этаже дворца, бегло осмотрела парадную анфиладу. Затем поднялась по трехмаршевым лестницам, побывала в аванзалах, в большом приемном зале, в боковом корпусе, где располагались ее жилые покои.

На внутренней замкнутой дворцовой площади, на парковой лужайке все было готово для того, чтобы начать деловое обсуждение проделанной работы. Генеральный план застройки и панорамный рисунок Царицына Баженов велел расположить на отдельных щитах.

Екатерина Алексеевна, закончив осмотр главного дворца, вышла на лужайку в сопровождении свиты.

Небрежно окинула взглядом чертежи и рисунки, кокетливо улыбнулась аккуратно одетым и присмиревший от любопытства детям Баженова.

Присесть на заранее приготовленные кресла знатным особам, прибывшим в Царицыно, не пришлось. Екатерина спокойно, но властно произнесла:

— Нам и без того все ясно. Не правда ли?

Все согласно закивали головами.

— А ясно нам то, — продолжила императрица, — что деньги на строительство затрачены понапрасну. — Не обращая внимания на растерянные лица, Екатерина размеренным шагом разгуливала по лужайке и словно в такт своей походке чеканила слова: — Лестницы чрезмерно узки, своды зело тяжелы, комнаты и будуары тесны, залы, будто погреба, темны…

Слова били Баженова наотмашь. Он отказывался что-либо понимать. В голове все спуталось. Сердце учащенно билось. Хотелось кричать, спорить или бежать прочь, куда глаза глядят. Но все его мышцы онемели, тело до невозможности отяжелело. Он стоял как вкопанный, не в силах сделать малейшего движения, не в силах произнести хоть слово.

Екатерина продолжала:

— Мы полагаем, что ошибку господина Баженова, неудавшийся проект, достойно исправит его ученик, архитектор Казаков. Любезный Михайло Михайлыч, — обратилась императрица к Измайлову, — прикажите учинить изрядные поломки и представить на обозрение новый проект дворца. На сей случай, господа, мы так и порешим.

***