Беатрис

«Эденстам говорит, что должно пройти время, прежде чем ты приедешь снова. Он говорит, что визиты отдаляют мое выздоровление. А вашу фотографию, которую мне прислали… я не могу оставить ее себе, потому что от нее я плачу, поэтому я посылаю ее обратно. Не знаю, что еще я могу с ней сделать».

— Как грустно! — проговорила Лу, которая, сделав круг по комнате, остановилась у меня за спиной.

— Дай посмотреть, — сказала она, когда я достала фотографию.

Я протянула ей снимок, не взглянув на него сама.

— Тут написано «мать и дочь», — сказала Лу. — Может быть, это был не ее ребенок, а внучка? Это отчасти объясняет…

— Дай другим посмотреть, — велела Никки. Фотография пошла по кругу. Когда она дошла до меня, я увидела, что она снята в диком заросшем саду. На снимке была изображена молодая женщина с младенцем на руках.

— Она не может быть мамой, — сказала Никки, наклонившись над фотографией у меня в руках. — Она сама как ребенок.

— Вовсе нет, — возразила Лу. — Она выглядит как мама. Это видно по глазам.

— Разве такое видно по глазам? — спросила Никки.

Лу не удостоила ее ответом.

Я спросила, все ли с ней в порядке, и она ответила, что человек не может быть в порядке, когда его оторвали от семьи, что никто из нас не в порядке.

Я кивнула — наверное, она права.

— Скоро я поеду к ней, — сказала Лу. — Возьму машину и свалю к маме. Кто со мной?

Она оглядела группу.

— Я тоже с тобой, — сказала я. — Мне ведь надо с ней познакомиться.

— Спасибо, — сказала мне Лу. — На тебя можно положиться.

Она снова перевела взгляд на стопку писем.

— Почему эти твари не отослали ее письма? — спросила она. — Неужели так сложно отправить письма тех, кто совершенно оторван от мира в таком жутком месте?

— Может быть, у них были причины? — предположила я.

— Какие такие гребаные причины? — рассердилась Лу. — Что в этих письмах такого опасного? Дочери важно было это прочесть. Никки, у тебя есть покурить?

Никки кивнула и протянула ей пачку «Мальборо».

Лу закурила и сделала три глубокие затяжки.

— Маму нельзя разлучать с ребенком, — сказала она. — Это против законов природы. Против всего.

Я подумала о своей маме, которая без всяких проблем нарушала эти самые законы.

Лу продолжала объяснять, что все же их нельзя разлучить совсем, потому что они все равно связаны — мать и дитя. Хотя они врозь во времени и пространстве, ничто не может этого изменить — они одно целое.

30

Мадлен Сведин сидела в помещении для допросов полицейского участка, и Чарли констатировала, что теперь она гораздо больше напоминает тот образ, который транслировала в социальные сети. Молодая женщина, похожая на девочку с косичками и в длинном платье, исчезла. Теперь на ней были узкие облегающие джинсы, лицо тщательно накрашено.

Не пожелав ни кофе, ни чая, она захотела узнать только одно — почему ее вызвали?

— Сегодня я побывала у вас дома, — начала Чарли. — Я пришла, чтобы поговорить с Аминой, и случайно увидела в спальне колыбель.

— Это запрещено? — спросила Мадлен. — Держать в спальне колыбель?

— Нет, но, учитывая тот факт, что Беатрис пропала, а у вас, насколько нам известно, детей нет, то, думаю, вы понимаете, что мы обязаны задать вопросы.

Мадлен посмотрела в окно и сделала глубокий вдох, прежде чем посмотреть в глаза Чарли.

— Я была беременна, — произнесла она.

Чарли сидела молча, ожидая продолжения.

— Когда я рассказала маме, она привезла колыбельку, — продолжала Мадлен. — Она только что продала свой дом, ей некуда было ее девать, так что…

— А что случилось? — спросила Чарли. — В смысле…?

— Выкидыш, — ответила Мадлен. — Две недели назад у меня случился выкидыш.

— Сочувствую.

— Ничего страшного, — ответила Мадлен.

Однако по ее лицу Чарли увидела, что все как раз наоборот.

— Как долго… в смысле — на какой неделе?

— На четырнадцатой.

— А как отреагировал Густав на известие о беременности?

— С чего вы взяли, что он отец? — суровым тоном спросила Мадлен.

— Я этого не знаю, просто предположила, — ответила Чарли.

— Он отреагировал очень плохо, потому что был уверен: ребенок не от него, — ответила Мадлен.

— А ребенок действительно был не от него?

— Действительно, я пару раз встречалась с другим мужчиной.

— Но как тогда вы можете знать, кто отец?

— А я и не знала, — ответила Мадлен. — Но потом Густав признался, что у него не может быть детей: он стерилен.

Когда Мадлен ушла, Чарли разыскала Грегера и рассказала ему обо всем, что слышала — им нужно снова поехать к Пальмгренам.

— Я думал, ты все же немного отдохнешь, — сказал Грегер.

— Я немного отдохнула.

— Выглядело все это ужасно, когда ты вдруг упала.

— У меня пониженное давление, — сказала Чарли. — Со мной такое не в первый раз.