Беда

— Сейчас же уберите снасти! С того самого самолета, что потерялся, человек пришел. Самолет разбился на низине Раздольной, люди там бедствуют. Соберите мужчин, и все живо к Тимофею!

Послышались возгласы, раздались звонкие звуки обледенелых рыболовных снастей.

Когда старик побрел обратно, Тогойкин подбежал к коню, торопливо отвязал его и стал заворачивать на дорогу.

— А ты, друг, уже успел дать коню подкормиться? Вот это настоящий мужчина!..

Тогойкин смутился, но не отважился рассказать старику о своем намерении.

За полосой леса Николай увидел многочисленные столбы дыма. Он встал на колени. Сердце громко застучало, в груди разлилось тепло, лоб покрылся испариной. Он сдвинул шапку на затылок, распахнул пальто и весь подался вперед, к домам, к поселку. Басыкый тоже заторопился, но все равно казалось, что он двигается слишком медленно.

— Сынок, ты лучше сиди, и теперь еще довольно далеко. Вон как обрадовался, того гляди улетишь…

Оказалось, что старик сидит боком и наблюдает за ним.

Николай сел. Он ощущал какую-то удивительную легкость во всем теле, и, когда сани раскатывались на поворотах, он и в самом деле боялся вылететь.

Он не знал, сумеет ли толком рассказать о своих товарищах. Как это странно! Надо отвлечься, успокоиться…

Вот Басыкый, вытянув голову, помчался крупной рысью. Крупная рысь, широкая рысь, частая рысь, рысь с прискочкой, и еще есть какие-то рыси… Да, силен якутский язык определять масти и повадки лошадей, описывать их бег и ход!.. А какой милый старик! Несмотря на годы, ум у него ясен и чуток. Как светло и тепло он улыбается! До чего же метко прозвали его Иваном Охочим! Вот уж кто в молодости, наверно, был охоч до всего хорошего! А тот прекрасный охотник Никуш, который во всем превосходил его!.. А если бы он не упустил тогда гагару? Может, и сейчас бы еще делил с другом все радости и горести, О несчастная, темная жизнь!..

Как только Тогойкин об этом подумал, сразу же этот милый суеверный старик стал необыкновенно близок ему. Исчезла разница в летах, в работе, в образовании. И Николай уже был уверен, что старик не может выказать недовольство из-за того, что дети поняли не понятое родителями, что молодежь осилила и преодолела то, что было не под силу старшему поколению. Он обратился к старому Титову:

— А твой друг, останься он жив, наверно, взобрался бы на Крутую?

— Никуш, что ли? Не знаю, — уклончиво ответил старик.

— А поднявшись, спустился бы с нее на лыжах.

— Э, нет, ему уже было за сорок.

— А как ты думаешь, огорчился бы он, если бы узнал, что кто-то другой взобрался? И съехал?..

— Да что ты! Конечно бы обрадовался, коли все благополучно обошлось бы.

— Ну, раз так, не стану таиться, я был на Крутой и спустился с нее! — сказал Тогойкин и тут же пожалел об этом.

Старик был обескуражен. Он уставился на Николая, и его костлявое лицо выражало и изумление, и растерянность, и сомнение — все сразу. Но, видно желая все-таки выяснить, было ли это на самом деле или парень просто по легкомыслию пошутил над ним, старик, сощурив свои зоркие глазки, спросил:

— А зачем тебе понадобилось карабкаться на Крутую?

— Думал, не увижу ли какой-нибудь дымок или дорожку.

— Да!.. А как же спуск?

— Оттолкнулся…

— О!.. Слава богу, что благополучно… А ну, Басыкый!

Старик отвернулся, поторопил коня и сидел молча, склонив голову на грудь. Наверно, перед его мысленным взором проходили низины и пади, болота и топи, которые он избороздил со своим отважным другом, наверно, он видел и страшную гору Крутую и озеро Островное, наславшее такую беду.

А что, если сказать ему о той гагаре, что якобы загубила Никуша и так напугала его самого? Неужели он не поверит и не поймет, что гагара была обыкновенной птицей, а пламя на острове никак с ней не было связано — горели деревья? Ведь все так просто. Но пускаться в объяснения и убеждать старика, что и он и его друг заблуждались? Он не поймет и еще обидится. А если и поймет, что от этого изменится? Нет, так рассуждать нельзя. Если ты знаешь, что человек заблуждается, и не пытаешься раскрыть ему правду, ты унижаешь его этим. Как часто мы втолковываем друг другу всем известные истины, не уставая говорим о борьбе с проклятыми пережитками прошлого. Но когда дело доходит до этой самой борьбы, пускаемся в рассуждения: старого, мол, поздно перевоспитывать, а молодые и сами не верят ни в какие чудеса.

Нет, надо, надо сказать старику правду.

— Знать бы мне, что сам Никуш не решался, то конечно бы и я не отважился. Я так спешил к людям, что просто не успел как следует обдумать свой поступок… Ты вот даже и не поверил!

— Я? А почему бы мне и не поверить?

Не поверил!.. Раз и навсегда решил — то, чего не смог Никуш, не сможет никто. Его друг — лучший из старых якутских охотников, а Николай Тогойкин наиобыкновеннейший из сегодняшних якутских парней. Ведь Тогойкин не соревнуется с Никушем. Пусть он хоть это поймет! И вообще нынешние молодые люди не соперники старшему поколению, а продолжатели проторенных им путей!

— Ну что же ты, Николай, замолчал? Теперь мы и правда скоро приедем, только пересечем этот вот лесок.