Бедабеда

– Что застыла-то? Пошла отсюда! – услышала она крик помощницы старца и вернулась к реальным проблемам – забрать провизию. Но решение уже успело созреть – баба Нюся задалась целью поставить в нашу квартиру пианино. И это решение снова придало ей сил и избавило от пиетета к месту, старцу и его помощнице. Более того, баба Нюся профессиональным взглядом заметила, что на кухне в раковине лежит гора грязной посуды, полы давно не мыты, а помощница старца вроде как пьяненькая. Наша нянечка никогда не говорила «пьяная», а именно «пьяненькая» или «пьяненький». Даже Уркатолик расплывался в улыбке, когда баба Нюся его отчитывала: «Толик, ну ты опять пьяненький!»

Тут же, на грязном рабочем столе, она приметила и свою корзину. Нянечка молча взяла корзину и спокойно вышла. Уркатолик, если с ним скандалить начинать, сразу заводился, а если внимания не обращать, то сразу сдувался. Так и эта помощница – сдулась. Баба Нюся вышла и не помнила, как добралась до станции. Только в электричке осознала, что все еще держит в одной руке ветвь лавра, размахивая ею как флагом, а в другой – корзинку. Оставшуюся часть дороги баба Нюся очень радовалась, что смогла забрать подношение. И уже на следующий день, наварив для Насти компот из сушеных яблочных долек, накормив Илью вареньем и бросив, не жалея, в борщ лаврушки с ветки, нянечка завела разговор «за пианину». Илья быстро согласился, даже поблагодарил нянечку за заботу и хлопоты. Баба Нюся сияла, как эмалированный таз, лично принесенный специально для мытья Насти, выдраенный и ополоснутый в пяти водах, – ванне она отчего-то не доверяла.

Мысли устроить Илье счастливую личную жизнь как-то улетучились из головы бабы Нюси, поскольку их место заняли другие заботы – «пианина», Уркатолик и рассказы всем соседкам и особенно подругам по приходу про старца и его помощницу. Рассказ всегда заканчивался геройским поступком бабы Нюси, которой удалось вернуть подношения. И все соседки, а особенно подруги по приходу, ахали, крестились и совершенно искренне заверяли бабу Нюсю – они бы так точно не смогли.

– Лаврушку особенно жаль было, – говорила баба Нюся, чувствуя себя Жанной д’Арк. Так ее назвал Илья, которому, естественно, тоже была рассказана история про поездку. Баба Нюся про Жанну ничего не знала, но решила, что умный Илья не станет сравнивать нянечку с какой-то простой женщиной. Наверняка эта Жанна была героем.

Учитывая тот факт, что баба Нюся считалась в приходе непререкаемым авторитетом в вопросах религии, старец совершенно точно должен был перейти на хлеб и воду, лишившись регулярных и щедрых продовольственных подношений. Все бабы-Нюсины подруги по церкви, собиравшиеся к старцу, отказались от этой идеи. Да еще и принялись пересказывать историю поездки бабы Нюси подругам из других приходов. Как всегда это бывает, поездка нашей нянечки стала легендой, передаваемой из уст в уста, обросла подробностями и обрела дополнительные краски. Так выходило, что старец вовсе никакой не старец, а проходимец. Говорят, бывший алкоголик, да и лет ему меньше, чем он говорит. А живет он со страшной женщиной, которая и назначила его «старцем». Он ее боится ослушаться, вот и обманывает людей. Народная тропа к обители старца если и не заросла, то сильно сузилась.

Баба Нюся же никак не могла успокоиться. Вдруг она решила, что нужно сделать генеральную уборку, и вся квартира оказалась перевернута вверх дном – подушки распороты, перо из них выпотрошено, все постирано и выставлено на просушку. Баба Нюся залезла во все шкафы, перемыла все парадные сервизы, включая подаренные на свадьбу и ни разу не использовавшиеся. Она добралась даже до библиотеки Ильи и пропылесосила каждую книгу. Илья, которому срочно требовалась литература для работы, и он мог с закрытыми глазами найти на полке нужную книгу, впал в истерику – книги после генеральной уборки были перепутаны и стояли не там, где обычно.

– Просто выдохни, – сказала я. – Надо это пережить. Скажи спасибо, что она не заставила нас ремонт делать.

Активность бабы Нюси коснулась и церкви, в которой она тоже организовала уборку, посадку на территории цветов и кустарников и покраску забора. Батюшка ходил по стеночке и старался не попадаться бабе Нюсе на глаза.

– А что с пианино? – Анна хохотала, вытирая слезы. – Баба Нюся доставила его к вам в квартиру?

– А как вы думаете? Естественно. Инструмент, кстати, очень хороший, так и стоит. Мне жаль его продавать или отдавать. Может, Марьяша захочет заниматься. Она иногда подходит, аккуратно открывает крышку и нажимает клавиши. Кажется, ей нравится. Ну и в память о нянечке я не хочу с ним расставаться. Вот что удивительно: даже зимой, когда холодно, крышка инструмента всегда теплая. Инструмент не мертвый, живой, хотя на нем много лет никто не играл. Жаль, Настя не захотела заниматься. А как мы «эту пианину» вносили! Даже Уркатолик пообещал, что если доставит инструмент в целости, то завяжет с пьянкой. Он говорил, гробы в хрущевках легче выносить, чем этот инструмент.

– Гробы? – удивилась Анна.