Бедные детки

Спустя неделю после тех ужасных событий, Олега выписали, и он вернулся домой.

Соседи сочувственно охали за спиной.

– Просто ужас! – заговорила, подбежав к парню в подъезде, соседка с пятого этажа, мамаша того самого Ванечки. – Бедный! Что тебе пришлось пережить! Это ж, наверное, очень страшно, когда монстр гипнозом… Эти учёные совсем из ума выжили… И ведь кто бы мог подумать… Я ведь и сама с ним разговаривала, так страшно!..

– Я, – не вполне вежливо оборвал её Олег, – не хочу об этом говорить.

Он отпер дверь и зашёл в квартиру.

– И… извини, – смущённо пробормотала соседка. Отвечать парень не стал.

Олег запер дверь изнутри и прислонился к ней спиной.

Как сообщили "операторы сарафанного радио", Оксана, с улыбкой и вещами, несколько дней назад вызывала такси до аэропорта. Судя по тому, что собрала всё, уехала насовсем.

Квартира наполовину опустела и теперь выглядела мёртвой и будто нежилой.

На столе лежала пара стодолларовых бумажек, милостиво оставленных Оксаной брату…

Зазвонил телефон. "Мама". Как некстати…

– Да, мам, привет. У нас всё хорошо. А что голос?.. Да ерунда, просто с учебы, устал… Окси? Она, э, ушла. На свидание… Да нормальный голос, мам!.. Правда, всё хорошо… Нет, мам! Не надо приезжать! Ну, сама смотри, у меня колледж, у Окси работа, мы заняты постоянно… Ну хорошо, хорошо! Только давай попозже. Недели через две. Я отгулы возьму… Супер? Отлично! Вот и договорились! Давай, пока-пока! Очень ждём! Нормальный у меня голос.

Олег положил трубку и со стоном отбросил телефон.

Нормально всё, как же!

– Уроды… – прошипел он. – Он не монстр. Он не такой. Он не опасен…

Он помнил, как отчаянно дрался Макс. Помнил, как горестно и безутешно заходилась в рыданиях Зосенька.

Бедный Макс. Бедная Зосенька.

Где они теперь? Что с ними? Он ничем не может им помочь.

Ощущение собственного бессилия злило безмерно…

На столе лежали проклятые деньги. Их противно было даже трогать… Олег не знал, куда их деть.

Он достал сигареты. Почти никогда не курил, только перед экзаменами, когда волновался. Парень хотел было просто закурить, но тут в голову пришла интересная мысль.

– Когда бы ещё себе такое позволил, – мрачно усмехнулся он, прикуривая от горящих долларов.

***

Саша истерически носился по базе, приставая ко всем.

– Нельзя его усыплять! Если вам плевать на меня, на мою работу, подумайте хотя бы о науке! Это же бесценный образец!..

Но контроллеру не хватало авторитета и полномочий, и его никто не слушал.

Как вдруг на его сторону неожиданно встал Эдик. Аспирант предлагал очередной способ воззвать к разуму Мод. Е-L 15/46.

И "проект" одобрили.

Они пришли в камеру к клетке. Эдику странно было видеть дикое невменяемое существо, лязгающее зубами, бросающееся на решетку. Он помнил другого Пятнашку.

– Аелл, – начал он. Тот диковато поблескивал глазами из дальнего угла клетки и скалился. – Послушай…

Лист с заготовленными тезисами скользнул на пол. Эдик неловко наклонился за выроненной бумажкой… И не заметил, что оказался слишком близко к клетке.

Нападение было стремительным и бесчестным. Мод. E-L 15/46 сцапал аспиранта за руку и рванул, заставив удариться о прутья клетки; Эдик с криком попытался освободиться, но мутант вцепился в его предплечье длинными хищными зубами.

Саша, истерически заорав, зажал гашетку шокера. Ошейник подал ток, и монстр, на миг сведённый судорогой, выпустил "жертву". Эдик шарахнулся назад.

Мутант тут же пришёл в себя и попытался добраться до него, но тот торопливо откатился назад, оказавшись вне зоны досягаемости.

Тогда Мод. Е-L 15/46 попытался достать Сашу. Тот испуганно забился в угол, настроил шокер на полную мощность и подал напряжение на ошейник. Перескочил на миг парализованные током когтистые лапы и бросился к выходу.

– Твою мать! – рявкнул Хорошёв от двери. – Ну что, поговорили?!

Эдик судорожно зажимал окровавленную руку. Следы зубов тянулись почти от самого локтя до середины предплечья, уходя вглубь на сантиметр…

***

Рану, разумеется, пришлось зашивать. Аспирант храбрился, но на три дня его засадили на больничный. Хотели дольше.

Мод. Е-L 15/46 ввели курс мощного успокоительного, потому что без этого тот был слишком опасен. К клетке не подходили, стреляли дротиками.

В камеру больше никого не пускали просто так, без сопровождения старших сотрудников и вооружённой охраны.

Решение об эвтаназии теперь было принято безапелляционно. Оспорить его уже не пытался никто. Почти.

– Да послушайте же! – не унимался Саша. – Это неправильно!..

– Неправильно, – взорвался профессор, – это когда твой подконтрольный образец сбегает, производит много шума и вовлекает всю научную базу в грандиозный скандал! Десять тяжело раненых! Трое из которых до сих пор в критическом состоянии! Плюс ещё и тот парнишка, что за него дрался и которому теперь мы должны начислить компенсацию морального вреда!.. Чего тебе надо, Саша? Ты боишься потерять работу? Свою должность контроллера? А ты его контролируешь?!

– Если так, – в сердцах воскликнул тот. – Я увольняюсь по собственному желанию!

– Да на здоровье, – едко бросил Хорошёв. – Дверь там.

***