Бедные углы большого дома

Ольга Васильевна смшалась; ей на языкъ напрашивалась сотни разъ слышанная отъ Скрипицыной фраза: у меня есть святыя обязанности! И именно потому, что эту фразу затаскала Скрипицына, Ольга Васильевна не могла ее произнести, и ей казались какъ-то неподходящими эти высокія слова къ ея простенькому, доброму длу и къ ея столь же простенькой особ.

— Что у тебя? — кричали между тмъ примадонна и хоръ.

— Я живу здсь съ одной двушкой, съ бывшей пансіонеркой Скрипицыной, и не могу ее оставить.

— А-а! — многозначительно выговорила тетушка, и шепнула:- хорошо она теб платитъ?

— А-а! — протянули кузины и, вытянувъ лица, съ неудовольствіемъ отошли къ окну.

— Это та! — бысто пролепетала на ухо сестрамъ бойкая Фани, косясь на Варю.

— Н-да, э-то она! — вздохнула Софи, опустивъ въ отчаяніи руки.

— Какое же сомнніе, это та самая! — надула губки Жени. Хоръ смолкъ на мгновеніе, исподлобья, издалека оглядывая врага; вдругъ онъ мгновенно отвернулся къ окну и сошелся еще ближе въ кружокъ, замтивъ что-то.

— У нея въ ушахъ Ольгины серьги! — дернуло сестеръ за платья «ребячество».

— А-а! А-а! — протянули сестры.

— Я надюсь, что ты, Ольга, все разсчитала и не отталкиваешь отъ себя предложенія по пустому капризу, — сказала тетка. — Мн очень пріятно будетъ видть у насъ въ дом тебя съ твоей воспитанницей.

— Merci, тетя.

— Нтъ, теперь маленькая кузина забудетъ своихъ бдныхъ кузинъ, — отозвался хоръ изъ своего добровольнаго изгнанія, и мрачный тонъ этихъ словъ дошелъ до глубины души Ольги Васильевны.

— Нтъ, нтъ, мои милыя; я васъ не забуду, никогда не забуду! — взволновалась Ольга Васильевна, и ей очень хотлось заплакать, но, странное дло, она почти не понимала во все это время, что ей говорили, и слезы навертывались на глаза просто отъ какого-то нервнаго раздраженія.

Тетушка и кузины стали собираться домой. Жени оставила свою сломанную брошку и просила отдать ее въ починку.

— Я бы никакъ не отдала ее теб для отдачи въ починку, но ты иначе не прідешь къ намъ, забудешь своихъ кузинъ, а это заставитъ тебя вспомнить о нихъ, пріхать къ нимъ, — будировала она.

Кузина Фани очень, очень, совсмъ по-дтски, залюбовалась платочкомъ Ольги Васильевны, и когда та хотла подарить его Фани, то Фани обидлась и не хотла его брать; Ольга Васильевна настаивала; Фани отговаривалась, вслдствіе чего десять разъ повторилось съ каждой стороны:

— Ты меня обижаешь!

Посл двадцатаго повторенія этихъ словъ, платочекъ перешелъ въ карманъ Фани, уврявшей, что она беретъ его «въ залогъ» затмъ, чтобы отдать его Ольг Васильевн при первомъ ихъ свиданіи. Когда гости ухали, Ольга Васильевна возвратилась въ комнату, проводивъ ихъ, и сла на диванъ. Варя тихо подошла къ ней и положила ей на плечи свои руки; он взглянули другъ на друга и вдругъ об заплакали. О чемъ? Ни та, ни другая не могла дать себ отчета, но ихъ грудь давилъ какой-то гнетъ, и слезы, подступавшія подъ самое горло, вылились при первомъ слов, а это слово было слдующее:

— Слава Богу, ухали!

Это восклицаніе вырвалось у обихъ двушекъ. Когда волненіе поутихло, Варя взяла книгу и начала читать вслухъ. Ольга Васильевна была этому очень рада; ей, какъ и Вар, не хотлось въ этотъ день говорить. Вечеромъ, лежа въ постели, Ольга Васильевна долго не могла уснуть; въ ея голов вертлись мысли, какъ бы объяснять тетк всю правду и можно ли утаить отъ нея эту правду теперь, когда Ольга Васильевна не можетъ боле носить подарковъ кузинамъ. Будутъ ли эти кузины любить ее, и если нтъ, то оставятъ ли ее въ поко, не будутъ ли тиранить совтами поступить на выгодное мсто и бросить Варю, и возможно ли при этихъ совтахъ сохранить спокойствіе и не поссориться съ кузинами и теткой. Читатель же знаетъ, какъ страшно было слово «ссора» для Ольги Васильевны и потому не удивится, что по ея тлу пробгала дрожь при этихъ соображеніяхъ. Среди этихъ мыслей, она отъ времени до времени взглядывала на спавшую и склонившуюся головкой къ ея плечу Варю и кротко улыбалась сквозь слезы. «Дитя мое, я тебя никогда не оставлю», шептала она, и въ этой простой, нехитрой головк при всхъ горькихъ размышленіяхъ, промелькнула тысяча печальныхъ мыслей, но не промелькнуло одной, что ей трудно длать благодяніе, не промелькнуло даже слово «благодяніе». Только въ то время, когда часы капитанши усиленно прошипли и пробили двадцать девять, то-есть въ два часа ночи, уснула Ольга Васильевна, переставшая быть жиденькой гувернанткой и замышлявшая громадные планы того; какъ бы осчастливить всхъ окружающихъ ее людей.

VIII Варя знакомится съ домашней Аркадіей семейства Гребешковыхъ

— Варя, завтра теб надо получше одться: мы подемъ къ тетушк,- говорила Ольга Васильевна своей воспитанниц черезъ недлю посл визита тетушки и кузинъ. — Посмотри, чисты ли твои нарукавнички и воротничокъ. Тамъ празднуютъ завтра рожденіе кузины Жени; вроятно, гости будутъ. Ты подаришь ей и другимъ кузинамъ, какъ будто отъ себя, по пар перчатокъ. Я конфетъ имъ везу.

— Для чего же мн дарить? Вы сами отдайте имъ подарки, — отвтила Варя.