Бедный Павел (СИ)

Скорость продвижения нашей армии была по местным меркам просто невозможная, практически удар молнии. Силистрия[104] пала с ходу — турки нас там не ожидали и восьмитысячная армия, оборонявшая крепость была просто сметена, и мы, не задерживаясь, оставив в городе раненных и трофеи, бросились дальше.

Людей не хватало, и даже Гришка уже не пытался меня остановить, пока я водил кавалерию в бой. Только окружал меня своими людьми и пытался не пустить меня в бой в первых рядах. Под Силистрией, когда мои конники первыми ворвались в ворота крепости, которые турки не успели закрыть, проспав продвижение наших войск, я не пострадал, но два гайдука погибли, защищая меня.

Но вот когда под Варной мы опять как снег на голову обрушились на вновь сформированную главную армию турок, численность которой была в пять раз больше нашей, они уже не смогли меня защитить от схватки. Я рубил, стрелял, колол — всё слилось для меня в какую-то адскую карусель.

Из всей битвы я толком запомнил только тот момент, как своим шарфом зажимаю рану на груди какого-то гренадера и кричу Белошапке — «Гриша, помоги мне!».

* * *

— Огонь! — Алексей Лобов сорванным голосом прохрипел команду своим артиллеристам.

Сражение под Варной было в самом разгаре. Войска Вейсмана, построившись в несколько каре[105], атаковали основную часть турецкого войска, не успевшего развернуться к битве. Вокруг, кружа, словно злобные осы, носились казаки Наследника, нанося разящие укусы османам, не давая им окружить русскую армию по частям. Орудия Лобова находились на фланге каре Суздальского полка и вели активный огонь по батареям турок, видневшемся на склоне холма.

Турки не смогли развернуть все орудия, и огонь русских был для турецких пушкарей-топчи ужасен. Кошмарная мешанина из быков, тащащих орудия, коней, людей, телег и посреди всего этого рвутся русские снаряды. Красота! Оглушительные взрывы бомб, выпущенных из единорогов[106], крики людей, ржание лошадей, истошное мычание быков — музыка войны придавала всему этому зрелищу поистине апокалипсический размах.

Алексей уже был поручиком — после Силистрии он возглавил оставшуюся артиллерию полка, большинство артиллерийских офицеров были ранены, а он был отличной кандидатурой. Храбрый и расчётливый, очень авторитетный среди артиллеристов и пехоты, именно он стал правой рукой командующего полком Суворова.

— Огонь! — снова прорычал Лобов, и орудия выстрелили. — Заряды подавай!

— Турки бегут! — закричали в передних рядах. Алексей присмотрелся и увидел, что турецкая артиллерия и обоз не выдержали их огня и разбегаются. Это приметил также и Наследник, и кавалерия русских устремилась к отступающим туркам, стремясь не дать им заново организоваться. Основные силы турок, поняв, что сейчас потеряют и пушки, и тыловые подразделения, начали волноваться, а кавалерия турок бросилась наперерез русским.

В это время армии Вейсмана ударила по главному отряду противника, и тот, не успев толком перестроится в боевые порядки, но будучи очень ещё решительно настроен, смог оказать серьёзное сопротивление. Завязалась жаркая схватка и Лобову стало не до нашей кавалерии.

Как он потом понял, бой шёл всего около часа, турки всё-таки не выдержали и побежали. И только тогда Алексей оглядел поле сражение снова. Они были недалеко от того склона, который обстреливали раньше. Там, где раньше стояли турецкая артиллерия и обозы, всё ещё шла сватка. На помощь нашей кавалерии успел один мушкетёрский батальон. Русские лёгкие всадники своевременно отступили за свою пехоту, а потом снова ударили во фланг врагам. Наши конники ещё сражались несмотря на явное численное преимущество противника.

— Братцы! Там Наследника убивают! — Лобов понял, что происходит совсем рядом с ними. Открывать огонь из орудий по этому хаосу из дерущихся конных и пеших людей было безумием. Поэтому он крикнул:

— Братцы! Айда Наследника выручать!

И, изнеможённые боем и зачастую даже раненные, пехотинцы и артиллеристы в едином порыве кинулись к месту схватки, где, уже не обращая внимания на происходящее на основном поле боя, сцепились намертво русские и турецкие всадники и пехотинцы.

Лобову удалось организовать своих бойцов — всего их было несколько десятков, и ударить во фланг турок. Мушкетёры кололи штыками врага, артиллеристы размахивали огромными банниками для прочистки орудий, дробя кости и черепа. Сам Лобов двумя руками рубил тяжёлым палашом, который подобрал на поле боя. Нового удара безумных, окровавленных, покрытых грязью русских, которые напали без единого выстрела и убивали противника только холодным оружием и даже чудовищными дубинами, турки уже не выдержали и побежали.

Лобов увидел, как под русским всадником, одетым в чёрное, убили коня. Тот соскочил довольно ловко. Но на него пешего с одной саблей в руке наскочили сразу три конных турка. Не задумываясь, Алексей кинулся к месту схватки и палашом рубанул коня ближайшего врага по лоснящемуся боку, зацепив ещё и ногу наездника. Лошадь яростно заржала и сбросила раненого всадника с себя. Лобов походя ткнул того палашом и кинулся дальше.