Бедный Павел (СИ)

Он велел собираться и Ивайло с Райной, и они с ним согласились. Если уж хитрый Богдан решил уезжать, то и им надо. Глядя на Ивайло, ещё двое соседей собирались уезжать в Россию, веря обещаниям русским. Остальные же надеялись пережить грабежи и обрабатывать свою землю и дальше.

Наконец, Ивайло закончил грузить телегу. Тут подошёл со своей повозкой и Богдан. Весело окликнул Ивайло, тот степенно кивнул другу, посадил на телегу детей и жену, перекрестился на родимый дом и мрачно повёл лошадку в поводу по дороге из деревни. Остающиеся односельчане смотрели на уезжающих. Кто со слезами, а кто и радостно — свои наделы с собой они не заберут — землицы им больше достанется. Поповы и Гешов уходили, не оглядываясь. Дорога вела их в Россию.

* * *

Весна закончилась и дороги подсохли. Армия уходила из Болгарии. Я до последнего направлял агитаторов, собирать местных к переселению в теперь уже русское Причерноморье и Заволжье, куда тоже требовалось направить людской поток. Люди были нужны, а здесь они работящие, православные и язык очень близкий — лучшего материала просто не найти. В княжествах мои агитаторы тоже старались. Вероятность, что местные, которые продавали нам хлеб и показывали дорогу, будут прощены турками — отсутствовала. Кто-то же должен будет ответить за поражение османов — не греки же из Фанара…

Защитить население Болгарии и Валахии от турок я не мог — мир с турками мне был сильно более важен, чем жизнь даже тысяч единоверцев. Что делать, приходится выбирать… К тому же эти люди были мне очень нужны там, в Таврических и Заволжских степях. Умелые земледельцы, скотоводы, виноградари, рыбаки — там они научат крестьян из центральной России хитростям южной природы. Так что я провоцировал исход, и он происходил.

Да, большинство местных сейчас не готовы были бежать в поисках журавля в небе — они привыкли жить под турками и надеялись пережить их гнев, как делали десятилетиями до этого. Но всё-таки поток переселенцев был значителен — дороги были заполнены телегами, едущими на север, к границам княжеств и дальше в Россию. Моя служба снабжения сообщала более чем о пятидесяти тысяч человек, выдвигающихся из пока занятой нашими войсками Болгарии, и ещё примерно о семидесяти тысяч, переселяющихся из княжеств. Всю эту толпу нам надлежало принять на снабжение до прибытия на места проживания — в Причерноморье, Крым, малозаселённую часть Кабарды и Заволжье, где уже готовились склады продовольствия и казармы для временного размещения.

Пока есть возможность, надо их перетягивать, а там — разберёмся.

Основные части армии во главе с Румянцевым отходили в Подолию и Малороссию. Я же собирался отходить вместе с Вейсманом, возглавляющим арьергард. Дела в Польше окончательно наладились — с окончанием нашей войны с Турцией у Барской конфедерации шансы на победу растаяли полностью, и Станислав окончательно их разогнал. У Румянцева там проблем уже не должно было возникнуть.

За день до отхода Румянцева мы встретились с ним на прощальном ужине. После официальной части мы сели с ним вместе в моём кабинете за бокалом вина — мне надо было поговорить с фельдмаршалом. От него зависело не очень многое, но всё-таки — любое его противодействие или активное содействие моим действиям могло нашим с мамой планам сильно повредить.

— Пётр Александрович, вы мне верите?

— Павел Петрович, Ваше Императорское Высочество! К чему такие вопросы? Мы воевали вместе с Вами! Вы показали себя прекрасным организатором…

— Но непослушным подчинённым! — закончил я за него, — Поэтому и спрашиваю Вас, Вы верите мне? Или я своими действиями вызвал Ваше недоверие?

— Я верен престолу! — начал закрываться он.

— Бросьте, Пётр Александрович! Я прекрасно помню Ваше поведение, когда гвардейцы свергали моего отца!

— Я был верен престолу!

— Это прекрасно и меня это нисколько не огорчает, более того — меня такое поведение своего генерала — восхищает! Вы были верны даже глупому поведению Петра Фёдоровича, ибо он Ваш император. Так вот я спрашиваю Ваше мнение о самом себе! По-моему, я никогда не давал Вам понять, что я двуличен в Вашем отношении, и сейчас я хотел бы услышать доверяете ли Вы мне как начальнику и будущему императору? Готовы ли Вы выполнять мои указания не за страх, а за совесть? Даже если они покажутся Вам нелепыми?

— Без обиняков?

— Без, Пётр Александрович! Обещаю, что всё, Вами сказанное, останется между нами и ничего плохого в Ваш адрес ни предпринято, ни даже задумано не будет!

— Что же, Ваше Императорское Высочество, хорошо. Вы огорчили меня своим неповиновением. Но, я думал об этом. Вы предвидели победу?

— Я был уверен в нашей армии и Отто, Пётр Александрович! Мне казалось, что только два человека в нашей армии могут такое сделать — Вы и он. Да, риск был — в бою могли погибнуть я или он, и всё бы сильно усложнилось, но я знал, что поражения в войне уже Вы не допустите. Вы избрали консервативную тактику, и нужно было активизировать Вас. Турки были деморализованы, а мир в этом году нам был очень нужен. Вот как-то так, Ваше Высокопревосходительство!