Бедный Павел

Миних побагровел, глаза его выкатились как у вареного рака и он взревел:

— Куда? Dumme Narr[55]!!! Я не отдавал приказа уйти!

— Но Вы же сами, Христофор Антонович сказали идти вон! — робко попытался возразить Ваня.

— Dummkopf[56]! Боже! Ну, зачем я согласился командовать этими unerfahrener junge[57], которые никогда не служили в армии никогда… — тут Миних снова замер с открытым ртом, но теперь уже не от гнева, а от пришедшей в голову мысли. — Хаха! Никогда не служили! Никогда не служили! — и Миних внезапно начал петь эту фразу, повторяя её раз за разом.

— Христофор Антонович! Ваше высокопревосходительство! — испуганно затянул Алексей, он испугался, что прославленный фельдмаршал тронулся умом от их глупой выходки. Они впятером оказались значительно лучше подготовлены в языках и науках, чем их сверстники, поступившие в корпус, и уже владели программой и первого, да и второго курсов, поэтому им просто было нечего делать на уроках.

А вот преподавателей старших курсов, в корпус еще не набрали. Даже Миних не ожидал получить в студенты мальчишек со столь высоким образованием.

Поэтому они просто бездельничали и от скуки решили сыграть в чижа, а этот француз получил в глаз совершенно случайно. Ну, отскочил чиж ему в глаз, так получилось. Потерять от этой ерунды устроителя их корпуса! Господи, только не это!

— Молчать! Мальчишка! Вы у меня попоете! Вы узнает вкус солдатской жизни! И время займете! — радостно хохотал фельдмаршал.

Уже через неделю в корпусе появилась учебная рота, в которой каждый из воспитанников был обязан отслужить простым артиллеристом по две недели через каждые два месяца, а провинившиеся ещё и столько времени, сколько присудит директор корпуса. Мальчишки отправились туда аж на два месяца…

По возращению из роты Миних решил занять их изучением языков, им не известных. Изначально в корпусе предполагалось, что преподавать будут только немецкий и латынь, а теперь решено было добавить ещё французский и турецкий.

Миних имел право самостоятельно менять программу обучения студентов новых корпусов и активно этим правом пользовался. Ввел учебные роты, где молодежь постигала военную жизнь, и которые планировал летом выгонять со всеми студентами на несколько месяцев в поле. Иначе, он опасался, что втягивание в военную жизнь выпускников будет затруднено, да и чувство локтя у них в такой обстановке будет развиваться быстрее. Ввел новые языки, понимая возможных будущих противников. И, с учетом уже находившихся в программе химии, физики, математики, медицины, ветеринарии, земледелия, а также обязательных грамоты, богословия, и добавленных по личной просьбе наследника стихосложения, музицирования и танцев — образование в корпусе было высочайшего уровня, и выпускники его должны были стать элитой, которая просто обязана была превосходить основную массу молодежи в обществе.

В конце 1766 года мама запустила процедуру, о которой давно мечтала. Идеализм её пока был неуязвим. Она верила в то, что общество поймет необходимость изменений и поможет ей преодолеть сопротивление высшего класса. Она затеяла Уложенную комиссию.

Это был такой вариант Земского собора или, если хотите, Съезда народных депутатов, но в условиях конца XVIII века. Мама попыталась собрать представителей от всех слоёв общества и выработать новые законы государства. Что очень забавно — крепостные из представленных на этом собрании слоев общества были исключены. Почему забавно? Так они и были основной массой населения страны. Причем массой бесправной. А попытка привлечь их на подобный съезд была бы последней для устроителя — порвали бы, не сходя с места.

Мама, исходя из своих представлений об идеальном государстве, требовала от депутатов выработать положения о равенстве всех перед законом, причем тут же признавала неприкосновенность барьеров между сословиями и исключительную власть самодержца. Всё было так противоречиво, но задача для меня во всем этом мероприятии была понятна — уточнить для себя реальное положение дел и открыть его маме.

Вот собрались эти депутаты, представляющие меньшинство страны и начали изрыгать такое, что даже Орловы ужаснулись. Мама просто рыдала после участия в этом сборище, потом она просто перестала туда ходить, передав эту функцию Орловым. Все хотели рабов! Визг стоял до небес: «Рабов! Рабов!».

А сановники ещё хотели отменить табель о рангах и намертво закрыть доступ в дворяне другим сословиям. Орловы попытались напомнить собравшимся о том, что в государстве существует закон, и большая часть единоплеменников находится на положении рабов, подослав с такими словами дворянина Коробьина. Так того еле отбили от возмущенных депутатов. Тьфу! Мерзость какая-то.

Я, конечно, не верил в демократию как метод управления, мой опыт прошлой жизни об этом кричал криком, и никогда не верил в здравомыслие своих теперешних современников, но и для меня это было чересчур. Я четко сделал для себя вывод, что это можно выжечь только каленым железом. Коли путь к лучшей жизни лежит через боль, значит, пойдем так.