Беды с любовью

Её сердце бешено заколотилось. — Хорошо.

Этот разговор начинался очень похоже на тот ужасный разговор в прошлый вторник, и всё же в нём было что-то другое.

Он перекинул ремень сумки через плечо, поставил её на барный стул у её стойки и стал копаться в ней, пока не вытащил… журнал.

Точнее, предстоящий журнал «Стилетто».

Эмма взглянула на голливудскую звезду на обложке, имя которой она уже забыла. Звезда какого-то нового вампирского телешоу, если она правильно помнила.

— Он должен появиться в продаже только в следующий понедельник, — сказала она.

Он одарил её испепеляющим взглядом, и она махнула рукой. — Но, конечно, у тебя, вероятно, есть доступ к ранней копии. Камилла?

— Ага.

— Чёрт возьми, — пробормотала Эмма. — Джули же предупреждала меня, что она найдёт способ вмешаться во всё это. Ты читал мою статью?

— О, ты имеешь в виду эту? — сказал он, указывая на её заголовок «Двенадцать дней бывших», который занял главный правый верхний угол обложки.

Она кивнула.

Его рука снова полезла в сумку, на этот раз вытащив коробок спичек.

— Я не читал статью, — сказал он.

Прежде чем она успела понять, что, чёрт возьми, происходит, он одним быстрым движением зажёг спичку, затем поднёс огонёк к уголку журнала.

— Вот что я думаю об этой статье, — сказал он, поднося спичку к журналу.

— Не надо! — вскрикнула она, протягивая руку. — Кэссиди, какого чёрта?

Он опустил взгляд на свои ноги. — Я принёс металлическое мусорное ведро, чтобы сдержать огонь. И песок, чтобы потушить его. Пожара не будет.

Эмма зарылась пальцами в свои волосы и дёрнула их. — Не сходи с ума. Просто скажи мне, что происходит.

Он встряхнул спичку и бросил её в металлическое ведро, а затем швырнул журнал на стойку. — Я сказал им, что это идиотская идея, — пробормотал он. — Они настаивали, что мне нужно привлечь твоё внимание.

— Ну да, огонь сделает это, — сказала она, заглядывая через стойку в мусорное ведро, чтобы убедиться, что спичка потухла.

— Ладно, к чёрту, — сказал он, выглядя соблазнительно расстроенным. — Я просто буду говорить.

Её сердце снова бешено заколотилось. Забавно, что она не была так уж напугана, когда он начал играть с огнём, но теперь она была в ужасе.

— В тот день, когда ты пришла в мой кабинет и сказала, что я не участвую в твоей статье… Мне было больно.

Сердце Эммы сжалось. — Но ты сказал…

— Я знаю, что я сказал. И я имел это в виду. Как твой босс, я совершенно не хотел давить на тебя, заставляя писать о том, о чём ты не хотела писать. Но как мужчина… как мужчина, я хотел быть достаточно значимым для тебя, чтобы ты написала обо мне.

— Кэссиди, это не то, почему я не…

— Эмма, милая, ты можешь помолчать, хотя бы секунду? Хорошо?

Она сжала губы.

Он продолжил. — Но я думал об этом. Часто. И я чертовски рад, что меня не упоминают на этих страницах.

Кэссиди обошёл стойку направляясь к ней, но остановился на расстоянии вытянутой руки. — Я не хочу быть на этих страницах, потому что эти страницы о твоих бывших. Эти страницы о твоём прошлом.

Его глаза блуждали по её лицу, выражение его лица было нежным. — Я не хочу быть твоим бывшим, Эмма. И я не хочу быть частью твоего прошлого. По крайней мере, не только твоего прошлого.

Её сердце заколотилось. — Кэссиди…

— Я не закончил. И видишь ли, дело в том, Эмма, я думаю, что ты тоже не хотела, чтобы меня называли бывшим. Думаю, именно поэтому ты не могла написать обо мне. Я не думаю, что "бывший" был не тем ярлыком, который ты хотела на меня повесить.

Он придвинулся ближе, всё ещё не касаясь её. Давая ей возможность убежать, если она захочет. И она действительно хотела. Отчасти. Но её ноги оставались на месте по причинам, которые она не могла объяснить.

Кэссиди протянул руки, а затем опустил их. За всё время, что она его знала, Эмма не видела, чтобы выражение лица Кэссиди было полностью открытым.

Но сейчас оно было открытым. Каждая эмоция была написана на его лице. Он не пытался спрятаться от неё. Он выставлял себя на показ.

А потом он поставил на кон своё сердце. — Я люблю тебя, Эмма.

Она смотрела на него, разрываясь между безмерной радостью и душераздирающей болью.

Он продолжал говорить. — И ты должна знать, что я полностью отклонился от сценария грандиозного плана, который парни придумали, чтобы вернуть тебя, но я просто следую своей интуиции. Я люблю тебя. Я люблю тебя, и я хочу, чтобы этого было достаточно, потому что моя любовь намного сильнее, чем огненное шоу, или стихотворение, которое Сэм хотел, чтобы я написал, или песня, которую, по мнению Джейка, я должен спеть…

Стихотворение?

Она облизнула губы, но не смогла ответить, и выражение его лица стало слегка отчаянным. — Подожди, это ещё не всё. В ночь нашего репетиционного ужина, когда ты сказала мне, что не хочешь выходить за меня замуж… ты уничтожила меня, Эмма. Не просто в смысле "мы поссорились", а в смысле разбила мне сердце. По-настоящему разбила мне сердце. Я не мог ясно мыслить, и я…

Он почесал щеку. — Я выбросил свой телефон. Вообще-то, я выбросил его в окно, когда ехал по шоссе со скоростью около восьмидесяти миль в час.