Before The Dawn (ЛП)

Сакура Харуно никогда в жизни не чувствовала себя так ужасно физически.

Она проснулась около восьми утра только для того, чтобы обнаружить, что ее тело погрузилось в состояние крайней мерзости, которой могут достичь только тела, свернувшиеся калачиком за мусорными контейнерами в течение ночи. В то время как при нормальных обстоятельствах она отправилась бы выполнять какое-нибудь незначительное задание в пределах города до своего основного задания позже ночью, девушка провела буквально весь день в поисках места, где можно почистить зубы и принять приличный душ.

В конце концов, отступница ворвалась в номер в «тенистой гостинице», и после тройной проверки, убедившись, что парень, остановившийся там, будет занят с остальной частью своей банды по крайней мере в течение двух часов, Сакура, наконец, приняла блаженный, желанный душ и в целом освежилась. После этого она нашла разрушенное здание, которое когда-то было школой, и спряталась в нем до подходящего времени для выполнения своей миссии. Она голодна, на ее лбу, кажется, осталась вмятина от соприкосновения с грубым металлом мусорного контейнера, кожа и волосы все еще пахнут странной смесью старой, испортившейся китайской еды на вынос и свежей горной клубники. Даже после горячего душа все ее мышцы невероятно болят после ночи, проведенной в таком чрезвычайно удобном положении. Ко всему прочему, у нее ужасно болит голова от недостатка нормального сна.

— Как у тебя дела? — Бесстрастно осведомляется Итачи, как только они возвращаются к своему обычному занятию — прочесыванию леса в поисках убийц, посланных преступным синдикатом.

Харуно злобно смотрит на напарника. Он выглядит отдохнувшим, его движения такие же томно-грациозные, как всегда, и от него пахнет сосной и мятой, а не старой китайской едой (нос подрядчика озадаченно дернулся, как только она вошла в комнату), и, черт возьми, это ее злит. — Я провела ночь за мусорным баком, — раздраженно шипит девушка. — Думаешь, как у меня дела?

Итачи издает невнятный звук в глубине горла, осматривая несколько следов, оставленных на лесной подстилке. — Если я правильно помню, тебя не заставляли проводить ночь за мусорным баком.

В его тоне слышится едва заметный намек на самодовольство, из-за чего Сакура громко рычит, впоследствии отказываясь разговаривать с ним до конца вечера. Учиха не возражает против тишины, но после того, как смена закончилась и им заплатили, он вдыхает свежий воздух, выйдя на улицу. — Двухнедельная маньчжурская креветка, да? — Бесстрастно спрашивает нукенин, как будто не пытался определить запах с тех пор, как они начали патрулировать лес.

Куноичи густо краснеет. — Может быть.

Некоторое время они идут в тишине, только потому, что движутся в одном направлении, и в любом случае это лишь вопрос удобства, прежде чем Итачи прищуривает глаза, замечая, что девушка лезет в сумку за книжкой талонов на питание. — Нет, Сакура.

— Но… — начинает Харуно, выражение его лица мгновенно успокаивает, но она все равно немного нервничает. — Только… не китайская еда, хорошо?

В конце концов Учиха выбрал китайский ресторан. Сакура настояла на том, чтобы сидеть как можно дальше от открытых блюд с креветками, бросая на него неприязненные взгляды, поедая свое вегетарианское блюдо с лапшой.

— Ты злой, — надменно говорит отступница, откладывая палочки для еды. — И излишне мстительный.

Итачи моргает — если он правильно помнит, в последний раз его так называл шестилетний Саске, который разозлился после того, как старший брат вошел, когда тот примерял его снаряжение Анбу, приказал снять форму и повесить все обратно в шкаф. Нукенин слегка вздыхает, прежде чем встать со стула. — Мне не обязательно оспаривать твое утверждение, хотя я готов проводить тебя до твоего… контейнера для отходов.

Сакура корчит гримасу от того, как странно это звучит, присоединяясь к нему. Некоторое время они прогуливаются в почти комфортной тишине, и куноичи лениво задается вопросом, когда и почему перестала так настороженно относиться к нему… возможно, потому что он никогда лично не давал повода бояться его. Харуно заглядывает в пятый переулок за гостиницей, узнавая свой мусорный контейнер и запах протухших двухнедельных маньчжурских креветок, который, кажется, исходит оттуда волнами. Девушка вздыхает, в очередной раз решив смириться со своей судьбой. — Спасибо за ужин… Итачи. — Она не думает, что когда-нибудь привыкнет произносить его имя в таком непринужденном контексте.

Со своей стороны, Учиха поднимает бровь, глядя на мусорный контейнер, выглядя очень задумчивым. — Спи спокойно, Сакура.

С этими словами он отступает за угол и исчезает, а отступница осторожно делает шаг дальше в переулок, прежде чем опуститься на колени и приготовиться заползти в небольшое пространство между мусорным баком и стеной…

А потом, вот так просто, куноичи получает то, что, возможно, станет самым большим потрясением в ее жизни.