Бег

Из-за того, что в Горловке с началом боев разбежался суд, некоторое количество амнистированных так и не смогли уйти домой. Более того, сидели с нами под обстрелами. Жесткая карма, что называется…

* * *

— Як погиб. Прям тут у нас под зоной. Мамка его звонила. Моя ниточка надежды оборвалась, брат… — говорит Спартак. Мы опять с ним обсуждаем варианты побега.

Мой кент Андрюха тоже пропал: сказал, что с него хватит войны, что сейчас обстановка напряженная, и многие хотят сбежать из ополчения, но боятся. Потом выяснилось, что он на заработках где-то в России. Как же грустно всё. Как быть дальше?

ВОДА

Жара… Ебучая жара… Вроде июнь — июль был нормальный, а тут началось.

Моё третье лето в заключении. В тюрьме вообще жопа была: 22 человека в камере. Кто-то зажарку жарит, кто-то в нарды играет, кто-то с кем-то ругается, телевизор орёт. Хорошо вода круглосуточно была. Вода — это жизнь. Без воды летом, в жару, долго не протянешь. А сейчас воды нет: снарядом там что-то перебило.

Администрация решила распечатать какую-то противопожарную ёмкость с водой. Начали выдавать по полтора литра на человека в сутки: пей, стирай, умывайся, готовь есть. Выдачей занимались «козлы». Естественно, им начали отпускать оплеухи и набирать сколько кто мог. Потом и мужики начали рамситься между собой — крик, ругань. Вообще, всем умникам и гуманистам рекомендую оказаться в ситуации, где у них не будет воды: посмотреть, во что превращается человек, и во что превратятся они. Прибежали менты, начали всех угоманивать. В следующий раз, чтобы избежать конфликтов, воду выдавало пять оперов.

Вода находилась в этой бочке с незапамятных времен, и вверху емкости она отстоялась, но ближе ко дну жидкость была с илом, ржавчиной и какой-то грязью. Водную пайку уменьшили до 1 литра в сутки.

Интересно устроен человеческий организм: никто не страдал расстройством кишечника или желудка от такой воды. Видимо, из-за того, что вокруг тебя каждый день рвутся снаряды, организму некогда думать о такой мелочи как понос.

В дальнейшем что-то случалось с трубопроводом, но у нас уже был хоть какой-то запас воды.

ЕДА

С продуктами тоже стало совсем худо: привозить передачи никто не решался — обстреливали машины, выворачивали на блокпостах. Исправно закидывался только метадон.

Пайку скоро урезали. Стали давать не четверть буханки хлеба, а пятую часть и на обед — ужин только кашу-сечку, а на завтрак какие-то помои. По большому счету, голод в украинских лагерях был где-то до времени правления Ющенко: тот разрешил передачи хоть каждый день, да и народ уже тогда оправился от 90-х.

Сложно забыть впечатления, когда я впервые попал в лагерную столовую («памазан»). Эту жуткую вонь невозможно забыть. Смердела вареная тюлька, «пропавшие» овощи. Весь «бомонд», собравшийся за баландой, тоже отбивал всякое желание есть. Такое впечатление, что перед тобой не люди, а ожившие персонажи картин Иеронима Босха. Сначала ты стоишь в очереди и получаешь четверть буханки хлеба («корян»), затем продвигаешься к раздаче. Там идёт ругань из-за пайки:

— Слышь, ты! Коза дурная! Что ты положил мне?! Я ж тебе говорю, я еще за Витю с 4-й «локалки» беру!

— Вот пусть Витя придёт и скажет.

— А ты мои слова под сомнение ставишь?! Пизда тебе, козень!

Ругались в основном из-за мяса, которого полагалось 27 грамм на человека в сутки (меньше, чем в сталинском ГУЛАГе, там норма — 40 грамм). Мясо — «беговая» курица, причём самые несъедобные её части. Давали кашу-сечку, перловку и ещё какую-то белую жижу. Получив свою пайку, я понял, что, если её не засыпать приправой «Мивина», забив вонь пищевыми химреактивами, жрать это не получится. Сев за стол, я совершил ещё одну ошибку. Раздача и стол «обиженных» стояли далеко и отдельно от «порядочных» столов. На раздаче у них сидел парень с погонялом «Дрочила»: кому-то он пытался дрочить в Артемовском СИЗО и за это «поехал к своим». Он был лохматый, очень толстый, грязный, с большими черными кругами под глазами, зубами как у вампира. Он сидел и жрал. Находясь за порядочным столом, я тем не менее сидел к нему лицом и мог наблюдать Дрочилу. Фу! Блять! От его вида вмиг пропал весь аппетит.

Поесть в первый день посещение «помазана» мне не удалось, а очень хотелось. Со временем с «хмырём» как-то наладилось, и я питался на бараке.

Однажды во время обстрела на хоздворе поубивало свиней. По лагерю быстро пронесся слух, что мусора сейчас будут жарить шашлыки. Зрел бунт.

Надо сказать, что почти все блатные, кроме Ахмета и Исы, после обстрела 22 июля посбивались в подвале 1-го отряда, и мужики были предоставлены сами себе. Начались проявления анархии. Вначале просто побили барыгу, забрали у него товар и начали раздавать на ПВРе 4-го отряда. Пришлось, боясь вкружиться в неприятности, объяснять, что это беспредел. Хорошо Иса тоже впрягся.

Теперь вот слух пошёл за эти шашлыки. Я был в составе делегации, которая пошла выяснять судьбу убитых свиней. Сотрудники пообещали, что на ужин будет мясо. В этот день в лагерной столовой случился какой-то аншлаг.

ВСЁ ПРОПАЛО