Бег по краю

Георгий Иванович говорил не о том, что думал! Это Лизе было ясно сразу, и даже не используя свой дар, она чувствовала какую-то неуловимую ложь в его словах. Простым обедом коллег это явно не было! Но и не было допросом… Когда он убрал руку, даже подумала: Штольц догадался о многом… Чтобы растянуть паузу, попробовала содержимое стакана. Крепкое, довольно противное, и сахару переложили. Ее успехи радовали рейхсфюрера, теперь и Георгий Иванович решил похвалить. Но не для этого он позвал пообедать, не для этого рассказывает про какого-то человека из прошлого. Хотелось довериться ему, в первый раз довериться кому-то, ведь этот мужчина многое разгадал в ней, от него ничего нельзя скрыть! И в этом они даже похожи. Напряжение чуть отпустило, Елизавета поняла, почему Штольц чем-то ближе остальных: у них обоих есть секреты, они оба не те, кем их считают, привычно надетые на лицо маски скрывают не врага, а просто помогают выжить. Довериться… Зачем?

Принесли шашлык, хозяин с гордостью поставил перед ними тарелку с шампурами. Мясо оказалось и в самом деле свежеприготовленным, не разогретым вчерашним, и оттого намного вкуснее. И пока Елизавета не расправилась с большей половиной блюда, ей было не до Штольца. Потом снова вспомнила о нем и с благодарностью улыбнулась, подняла стакан, тоже попытавшись предложить тост:

– Чтобы мы хотя бы иногда могли так посидеть вместе… с вами.

– Я так и думал, что вам понравится шашлык. – Георгий Иванович скромно улыбнулся. – Похоже, за вами ухаживали те, кто еще вовсе не умеет это делать.

– А вы… – и девушка поняла, что не знает, как продолжить! Спросить, «а вы ухаживаете?» или еще более пугающую ее саму мысль, возникшую, скорее всего, под действием алкоголя «а вы умеете?» Спросить, надеясь на что-то.

– А я продолжу про Вольфа Мессинга. Говорят, его способности помогали раскрывать преступления, хотя этого никто документально не подтвердил. Он мог внушать человеку мысли, заставить его сделать что-то. В общем, он творил чудеса. Как и вы. Ведь вы настоящее чудо, Лизхен!

И уже он протянул руку к ней поближе. Говорил правду, сомнений не было. Он считает ее чудом, а она сама свой дар – проклятием! И какое же облегчение наступило на душе, когда Елизавета осознала, что Штольц обо всем догадался, понял… И совсем ее не осуждает. Хотелось оставаться здесь вечно, сидеть рядом с ним и смотреть в глаза, разговаривать. Ведь так просто, на виду у всех, Георгий Иванович смог вытащить на свет правду, которую она так давно скрывала, и никто этого не понял и даже не заподозрил! Не умеет ли и опытный аналитик Рейха тоже творить чудеса?

Елизавета не была чудом в том смысле, который обычно вкладывается в это слово, перед ним сидела не фея, а вполне материальная девушка, сильно испуганная чем-то. Он все-таки решился взять ее за руку. Ноготки были обкусаны, но пальцы теплые и изящной формы, они уже более уверенно скользнули в его ладонь, ответившую дружеским пожатием. Значит, она не читает по лицу. Это не зрительный контакт, ее проверка основана на ощущениях. Стало любопытно, легкое чувство опасности не угасло, а еще больше пробудилось: нужно знать все методы Рейха и СД, Штольц умел владеть собой на допросах, но к такому чувствительному детектору, как Лизхен, оказался не готов. Она не только загадка, но и потенциальная угроза задуманному делу… Улавливает ли его страх сейчас? Похоже, что да, но при этом поглощена собственной неуверенностью и новыми ощущениями. Значит, чувствительный прибор тоже может выйти из строя? Трудно думать так, когда видишь перед собой симпатичную смущенную девицу, но разве он мог позволить себе эмоции?! И Лизхен безошибочно уловила сейчас этот небольшой всплеск, потому что с надеждой посмотрела ему в глаза.

– С вами приятно разговаривать, Лизхен.

– Правда? – уже чуть кокетливо уточнила она.

– Сами знаете. Но вы еще многого не знаете… И если мы будем чаще видеться, то я могу рассказать вам немало интересного. Я ведь когда-то был преподавателем, вы не слышали?

– Нет, но я много слышала про вас от рейхсфюрера, хотя он говорил больше про работу. Что вы хороший сотрудник, он вас ценит, и что если бы не вы, то аналитический отдел вызывал бы у него больше беспокойства.

Цитата Ширшова была так точна, что показалось, будто тут сидит рядом и сам Константин Сергеевич. Стало неуютно обоим.

– Давайте лучше немного отвлечемся от дел, у нас обед. Мне и без того нужно скоро вернуться на службу. Вы хотя бы, надеюсь, уже свободны? Мы все очень любим нашего фюрера, но не хотелось бы вспоминать о нем каждую минуту.

Девушка хитро улыбнулась и едва заметно сжала руку. Маленькая ложь была заложена специально, как пробный импульс… Аналитик всегда находился в рабочем режиме. И сейчас не получал от этого никакого удовольствия.

– Какого из фюреров? – прошептала Елизавета, наклонившись к Штольцу поближе.

– Каждого! – ответил он так же тихо и поднес ее пальцы к губам. И чтобы обозначить конец беседы, и чтобы создать впечатление романтической обстановки. Эксперимент оказался удачным и даже приятным.