Бег по краю

Конечно, не место! В службу безопасности на Тверскую Штольц направлялся чуть ли не бегом, опасная крамола будто прилипала к подошвам, но не тормозила, а заставила ускорить шаг. У дверей даже чуть покраснел, скорее от еле сдерживаемой улыбки – не предполагал, что серьезный сотрудник рейхсканцелярии поскачет вприпрыжку по лестнице, как босоногий мальчишка. Хорош… Вжился в атмосферу Рейха, принял эти законы подлости, лицемерия и предательства. Никак не меняются правила игры. А главное, что не остался там, где сейчас проведут чистку рядов партии.

– Удивлен вашей… преданности. – рейхсфюрер опять слегка усмехался в усы.

– Преданность и предательство хоть и противоположные слова, но однокоренные и иногда способны встать в одну строку. Вы это имели в виду?

– Имел… Правда, разве что совсем немного.

Штольц снова порадовал своим аккуратным видом, стремление к порядку в нем было не вынужденным, а вполне непринужденным. Немецкие корни давали о себе знать даже в мелочах.

Рейхсфюрер тоже любил игру слов. Он внимательно смотрел на собеседника. Выбирая, кого предать, Штольц не ошибся. Не соблазнился приятной на первый взгляд компанией, расслабившейся в кабинете за закрытыми дверями. Но осторожен, чертовски осторожен! Поразмыслив, Ширшов решил, что это качество делу не повредит.

– Подобное поведение среди нас, идеологов национал-социалистической партии, непростительно. И не прощается, разумеется. Гусеву вынесен приговор. Убедительная просьба не слушать, что он будет говорить перед смертью. Не вникать, во всяком случае.

– Приговоренные к смерти говорят слишком много правды, чтобы очистить свою совесть? – Георгий Иванович и сам знал, что это не так.

Ширшов нахмурился и отрицательно покачал головой.

– Чушь они несут! Здесь перед смертью не исповедуются и не раскаиваются, разве что в том, что так глупо попались. А Леонид Павлович глуп, и его теория сверхчеловека вредна и абсурдна. Ubermensch[5] – это просто такая сказка… для взрослых. И я с большим трудом вытравил из некоторых еретиков мысль, что весь этот конец света имел целью породить идеального мутанта, – Он на секунду задумался. – Вытравливаю. Генетические уродства – враг великой нации, только чистота крови спасет нас, и именно сейчас мы закладываем основы великого будущего! Впрочем, вы помните об этом не хуже меня.

– Теория очевидно вредная. Пуля в голову тому доказательство.

– Я не настаиваю, чтобы вы приводили приговор в исполнение… если вы, конечно, сами не настаиваете, Георгий Иванович. – Он многозначительно улыбнулся. – Для этого у нас есть специально обученные люди. Вы свою проверку уже давно прошли. Лучше не тратить лишних патронов. Как в прямом, так и переносном смысле. Такова нынешняя экономическая доктрина Четвертого рейха. Но первый ряд партера и мне, и вам обеспечен. Раз уж мы с вами замутили этот спектакль, то обязаны досмотреть его до конца.

***

– Опять ты позже всех? – недовольная смотрительница помывочного пункта все-таки выдала Елизавете кусочек мыла и включила уже перекрытую воду. – Задерживаться из-за тебя придется.

– На работе задержали, – оправдывалась девушка. – У нас всегда допоздна сидят.

Из душевых леек подтекала, медленно набирая напор, мутная рыжая жидкость. Трубы давно требовали замены и не выдерживали круглосуточного напряжения, потому воду перекрывали на ночь – порядок поддерживался везде, куда мог нагрянуть с инспекцией бдительный Ширшов. Елизавета выкрутила до предела горячий кран, потому что остывающий бойлер к ночи уже не давал нужной температуры. По коже и без того бегали мурашки, как от озноба, только причина была не в прохладном кафеле вокруг и не холодноватой воде. Георгий Иванович… Она еще раз мысленно произнесла его имя – вслух побоялась, хотя оставалась в душевой одна, и некому было подслушивать. Самой себе оказалось трудно признаться, что сегодняшняя встреча оставила след, приятные воспоминания тревожили ее вот уже несколько часов, и Елизавета едва дотерпела до того момента, когда сможет спокойно подумать. Спокойно не получалось. Вроде Штольц произносил самые обыкновенные слова, рассказал о каком-то странном человеке и накормил вкусной едой. Так, наверное, поступил бы отец, если бы у Лизы он был… Но несмотря на то что сотрудник аналитического отдела намного старше и по званию, и по возрасту, чувства возникли почему-то совсем не родственные.