Бег в золотом тумане

   Вылез из-под завала, смотрю, а третья-то -- ничего девочка! Сидит -- ладненькая такая, с ямочками на щеках, -- и улыбается. Пьяно чуть-чуть, но в самый раз, Узнал ее сразу. Из какого-то текстильного городка в бухгалтерию нашу приехала.

   Тут под ящиками Центнер с Рейкой застонали, но не от боли, это я сразу определил, а от досады. Я поправил ящики, чтобы они не скоро вылезли, отряхнулся от пыли, взял девушку за руку и пошел с ней на пленэр...

А там, я скажу вам, такая красота! Гости все уже по углам расползлись,

тишина кругом природная, сверчками шитая. Речка трудится, шелестит на перекате, луна вылупилась огромная, нами любуется. А девица повисла на мне, прожгла грудь горячими сосками, впилась в губы. Упал я навзничь в густую люцерну, в саду персиковом для баранов Вашуровских саженую, треснулся затылком о землю, и забыл совсем и о супруге, и о сыне семимесячном, и о вчерашнем своем разговоре с друзьями о верности семейной...

Утром пошел Виталика искать. Нашел в беседке чайной на берегу

Кафирнигана. Он сидел в углу пьяненький, глаза прятал. Бледный весь, в засосах с головы до ног. С тех пор женщин сторонится. Всех и категорически.

А начальник партии потом посмеялся надо мной, налил стакан водки и

приказал выдать новый мешок... Меховой.

   Так что ты, Леха, готовься. На мясо, главное, налегай! Наверняка

Фатима придет к тебе под утро. Задабривать...

   -- Пусть приходит, -- бодро ответил Суворов под общий смех.

   -- Разберемся!

   -- Врет он все... -- усмехнулся Житник. -- Про персиковый сад и люцерну. Мне Сосунок рассказывал по-другому. Это он с молодкой в клевере валялся. А Черный всю ночь подушку обнимал и так надолго расстроился, что Виталик целую неделю посылал буровиков на него поглядеть. "Если хотите увидеть, что такое Черная зависть, идите к Чернову и спросите, правда ли, что новенькая бухгалтерша умеет заниматься любовью?" -- говорил он им,

десятый раз, рассказывая о своих кальтучских похождениях.

   -- Ты прав, Юрий! -- великодушно улыбнулся я в ответ. -- Я кое-что

прибавил, каюсь. Голая правда сильно отличается от голой женщины...

Особенно в привлекательности!

   -- Заливать ты мастак! -- сказал Лешка, усаживаясь удобнее. -- И не стыдно тебе перед Лейлой?

   -- Нет, не стыдно, -- ответил я. -- Все эти сказки из другой жизни. Очень и очень древней жизни... А Лейлу сравнивать я ни с кем не буду! Она единственная, кто мне сегодня дорог больше жизни!

   ***

   А в это время Абдурахманов сидел в скалах прямо над лагерем обидчиков и пересчитывал людей Кивелиди.

   -- Раз, два, три, четыре... -- считал он вслух. -- Семь мужчин, четыре женщины и ни одного автомата... Даже не интересно...

   -- Есть у них автоматы под спальными мешками, есть! -- убежденно прошептал Хирург, лежавший справа от Тимура.

   -- Надо этих хапуг прямо отсюда мочить! Подходить опасно...

   -- Но тогда вам придется отжевать друг другу уши... -- усмехнулся Абдурахманов.

   -- А я совсем не этого хочу... Я хочу увидеть, как они умирают, хочу смотреть им в глаза вот как тебе сейчас!

И посмотрел на Хирурга так, что тот моментально съежился и подался в

сторону.

   -- Тогда, командир, давай, я обойду их справа, -- предложил Сафар, только что отдышавшийся от бега по горам. -- Подползу по ручью и залягу рядом... А Хирург, пусть заходит слева. Тебе, наверное, не все нужны живыми. Покажи, кого сразу шлёпнуть можно. Для паники их сразу кончим...

   -- Мне нужен, вон, тот красавец с греческим носом, -- показал

Абдурахманов на Кивелиди.

   -- Еще Чернов, он в клетчатой рубашке. И баба его... Остальных

убивайте.

   -- Давай, ту, стройненькую русачку, тоже пока оставим? -- сально улыбаясь, попросил Сафар.

   -- Хватит вам и одной, -- отмахнулся Абдурахманов.

   Он еще что-то хотел сказать, но тут из-за гор, со стороны Анзоба вынырнул и затарахтел вертолет в камуфляжной окраске.

   10. Бабек становится моим тестем. Таджикская рулетка.

   Услышав, а затем и увидев несущийся на нас военный вертолет, мои товарищи разом вскочили. Житник сразу же бросился к ручью и нырнул под его высокий берег. Бабек, погоняя перед собой Фаггиму с Фаридой, помчался туда же. Серега импульсивно подался к Наташе, видимо для того, чтобы в случае атаки прикрыть ее своим телом. Зубков же снял свою милицейскую фуражку и начал ею размахивать над головой. А я с самого первого тр-тр-тр бросился к Лейле, лёг на неё и начал целовать в испуганные глаза...

Вертолет, вздыбив палатки, пронесся над лагерем на малой скорости,

развернулся в верховьях Тагобикулл и, опустив нос, стремительно помчался на нас.

   -- Атакует!!! -- крикнул Зубков. -- Хана нам, ребята!

   -- Разбегайся!!! -- присоединился к его крику надорвавшийся крик Сергея. И, схватив Наташу за руку, он бросился к правому борту долины.

   Я вскочил, поднял Лейлу на руки и стремглав побежал от вертолета. "Если попадут, то мне в спину... -- думал я, задыхаясь от бега.

   -- Этого хватит для нас обоих, если вовремя не упасть".

   Вертолет открыл огонь. Я споткнулся о, торчащий корень тальника, упал, увлекая за собой Лейлу. Мы тут же скатились с ней в укрытие,