Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

— Например, хихоньки-хаханьки с подружками, смски на уроках и просмотры фильмов по любому поводу.

Тьфу. Ни капли не мило.

Я осторожно выглянула из-за угла.

— Да, — сказал Гидеон. — Именно так мне и показалось, когда я увидел её впервые. Эх, мне тебя будет так не хватать. Например, на уроках по фехтованию.

Шарлотта вздохнула:

— Неплохо мы проводили время, правда?*

Я отпрянула от окна. Неплохо для начала! Анализируя воспоминания, я, кажется, нашла суть всей моей ненависти к Шарлотте и Гидеону. Ведь он говорил, что я испытывала это чувство к нему. Именно поэтому задавалась этим вопросом в последние дни: как такое возможно? Что нужно было ему такого сделать, чтобы я его возненавидела? Я пыталась вспомнить причину…

При этом учитывая, что совершенно не хотела чувствовать ненависть к де Виллеру. Сейчас я понимаю – или вспоминаю? - они были идеальной парой, которую я никогда не смогла бы составить с Гидеоном. Но я, как Атлант, удерживала их друг от друга, мешалась, как лишнее колесо в их телеге. Вот, к примеру, сейчас.

Я стояла у входа в частную больницу полную людей. Они входили и выходили, пока я истуканом перекрывала путь, не зная, что же делать дальше. Я потихоньку вспоминала. Образы вставали призраками. Память возвращалась на свое место, вскрывая забытые раны. И где-то на задворках был Он.

- Ты справишься со всем, - уверяет меня Он, проведя рукой по щеке. Его теплые руки сейчас – самое лучшее успокоительное, которое можно найти в этот год. Нет. Целый век.

- Спасибо, - отвечаю Ему я, понимая, что и вправду сверну горы.

- Спасибо, - повторила я вслух и наконец-то пересекла порог. Всюду белые стены, голубые костюмы, белые халаты и голубые простыни. Это сводило с ума.

- Неплохо пацан устроился, любит жить с роскошью! Я бы на его месте задержался бы тут на денек, другой, – радостно прокричал Ксемериус, свисая с первой же люстры. Он уже давно был здесь. Смотался из дому тот час же, как узнал о том, что случилось.

- Прекрати, Ксемериус. Это не повод для шуток, - проворчала я, прежде чем подошла к стойке регистрации. Все-таки стоило сдерживаться в больнице с разговорами с самой собой. Здесь больше шансов загреметь в психушку, чем в центре Темпла.

За стойкой стояла милая старушка. Она часто поправляла очки, читая выписки из историй болезни, что лежали перед ней стопкой. Кажется, ее что-то очень расстраивало, так как она морщила свой лоб и постоянно теребила седые локоны.

- Извините, - прохрипела я, но сразу же откашлялась, когда старушка подняла на меня глаза, - Здравствуйте, не скажите в какой палате лежит Гидеон де Виллер?

До меня словно не до конца доходило осознание того, что случилось. Вот она я, спокойно спускающаяся к завтраку в это безмятежное утро. И вот она я, нервная, злящаяся, посреди больницы, куда отправили Гидеона. Один человек, а какая пропасть между его душевными состояниями! Словно, это утро было лет сто назад, а не сегодня.

Указав мне направление и номер палаты, я поплелась по коридору, чувствуя, что еще чуть-чуть и потеряю сознание от нервозности и обрушившегося страха. Поэтому всем своим чувствам дала выход, отыгравшись на буклете «Помощь в наркомании», взятом со стола медсестры: я его нещадно мяла, теребила и скручивала в руках. Ксемериус полетел впереди меня, указывая своими репликами куда идти.

Я шла. А белые стены больниц пугали своей тишиной, тайной и смертельными диагнозами. Вы знаете? Они стискивают вас, заставляя страдать клаустрофобией. Особенно, если вы проснулись от комы в незнакомом мире, с незнакомыми людьми и чувствами.

Я хотела бы всё вспомнить. Но видно еще не время. Память будут выдавать порционно.

Гидеона я увидела еще с другого конца коридора в огромном окне своей палаты. Он лежал на койке, скрестив руки и внимательно слушая мельтешащую туда-сюда Шарлотту, которая больше излучала рыжего цвета, чем доброты, одним своим видом превращая палату в буйство меди и каштанового локона. И это ее платье в желтенький цветочек добавляло ощущение клумбы подсолнухов, ярких всполохов солнца, весны и лета, но никак не Шарлотты. Так вот она какая, заботливая кузина, которая не знает, что такое язвительность и ненависть. Пожалуй, я зря приехала именно сейчас. У них там идиллия с букетами и коробками шоколада: я видела, как кузина ставила цветы в вазу, а рядом лежала коробка конфет.

Зря. Не пойду. Развернувшись на каблуках, я отчаянно направилась к лифту, чтобы не видеть огорчающую меня влюбленную пару, как именно в этот момент кто-то радостно прокричал:

- Шарлотта!

И казалось, что я уже больше не шла по узким коридорам больницы. Стены все еще были белыми, только теперь на них висели картины, а вдоль них стояли доспехи и вазы. За окном сияло солнце, бликами играя на стенах, и доносился смех детворы, что резвились в обеденный перерыв. Это был прекрасный день. Один из тех, которые я бы с радостью повторяла вновь и вновь. Поэтому я шла к выходу, шурша многочисленными юбками, которые вопреки всему не спаривали мне ноги.