Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

- Боже, - Грейс старалась сдержать слезы, но они все равно градом стекали по ее лицу. От того она просто прижала меня к себе, то и дело повторяя «моя девочка», а я клялась себе, что не буду заикаться о том, что знаю, кто же такая Люси.

- Я снова дома, - отвечала ей я, вместе с этим отпуская свое прошлое.

Пыль. Все вокруг меня всего лишь пыль. И если раньше я могла сравнивать пыль с тем, во что превращалось все то, что я знала в жизни, оставляя это в прошлом, то теперь пыль – это моя комната. Здесь все было так, как и должно было быть. Вещи заботливо убраны в шкафы доброй рукой тетушки Мэдди. Книги разбросаны по столу, точно кто-то собирался разобрать их по алфавиту. Кровать заправлена так, как ее заправляет только лишь Грейс: подушка поверх одеяла и пижама у ее изголовья. Только ощущения присутствия абсолютно нет. Потому что ушла я отсюда вовсе не по времени этой пыли, а двести семьдесят лет назад. За это время все вещи умудрились бы стать точно той же пылью, что ровным слоем лежала на полках, где стояли вроде бы мои, но уже чужие вещи. И это лишь усиливало ощущение того, что Гвендолин Шеферд давно мертва и вместо нее живу я – глупый суррогат человека, которого они когда-то знали.

Вся эта пыль. Отчего же девочка с амнезией не любила ее вытирать? Может она знала, что по пыли можно измерять время?

Я зашла в комнату и закрыла за собой дверь, стараясь свыкнуться с мыслью, что все то, что я знала до этого должно остаться в прошлом. Это чертовски сложно – возвращаться домой, когда ты давно потерял счет тем домам, которых считал родными. Чертовски сложно играть роль той девочки, которую я давно забыла.

Подошла ближе к кровати и аккуратно, точно она рассыплется, подняла пижаму вверх. Hello Kitty, розовая, хлопковая – шорты да футболка. Оглянулась по сторонам и взглядом уперлась в стену, где висел плакат той же фирмы, та же глупая детская кошка – смотрела только она немного жутко, будто готова была разорвать тебе глотку с той же устрашающей улыбкой. Как дети вообще могут считать ее милой? Как родители не замечают, во что они одевают своих детей?

За окном непривычно громко гаркнула ворона, и тут же оказалась рядом, сев на подоконник, резко оглядываясь по сторонам, точно сидела здесь всегда – законное место. Ее черные крылья задевали шторы, что порхали на ветру, и открытое окно превращалось в самое правильное видение. Вот ворона взлетела и, становясь все меньше, скрылась в синем весеннем небе, словно врезавшись в облако. Вот она подарила свободу самой себе и как бы оставила в моей голове послание.

Я давно вылетела из этого окна и скрылась за линией облаков. Каков смысл стоять посреди комнаты, которой я больше не принадлежу, и держать в руках глупую детскую пижаму с жуткой нарисованной кошкой, которую я уже никогда не буду носить?

Поэтому я положила пижаму точно так же, как она лежала до этого, сделала шаг назад, чтобы в последний раз оглядеть комнату и, развернувшись, вышла и закрыла ее, оставляя там все свои страхи и былую неуверенность, когда казалось, что переступив порог этой комнаты, я просто погибну под тяжестью воспоминаний.

Внизу уже собрались абсолютно все. Грейс и тетушка Мэдди мельтешили на кухне и скорее больше мешались Бенхарду, чем делали что-то полезное. Леди Ариста сидела на кресле в гостиной и читала газету, как всегда держа спину ровно. Тетя Гленда сидела на диване и угрюмо смотрела на все это действие на кухне, то и дело что-то пытаясь прошептать рядом сидящей Шарлотте, которая, однако, смотрела вовсе не на мать, а на Гидеона, который сидел в кресле напротив окна. Она что-то говорила ему, и это что-то не особо нравилось Гидеону, по тому, как он постоянно сжимал кулаки и почти сдерживал себя, чтобы не перейти на крик в попытке успокоить мою кузину. Я услышала лишь пару слов, которые, в общем, давали мне полную картину того, что она ему говорила. Что что-то не так. Что что-то произошло со мной. Ложа распадалась и вина лежала на моих плечах.

Но мы-то знали с ним того, что не знал никто другой. Сен-Жермен – это волк, что накинул на себя шкуру им же и убитой овцы.

Когда я вошла в гостиную, Шарлотта тут же подняла на меня взгляд и окинула им с ног до головы, стараясь понять, от чего же мой вид ей так не нравится. И теперь я уверена, что дело не в странной хронической нелюбви ко мне, а в том, что сложно не заметить те изменения даже во внешности, что произошли со мной за те двести лет. Просто люди стараются не видеть. Списывают все на недомогание и плохое освещение. Со временем и вовсе забывают, смиряясь с новым человеком.

Для меня человеческая память – подарок.

Я села на край кресла, где сидел Гидеон, и осторожно провела рукой по его волосам, точно боясь, что вот-вот он исчезнет, так же как и тот ворон в комнате минуту назад. Но он лишь оглянулся на меня, словно спрашивая, что случилось, а я почти незаметно помотала головой из стороны в сторону, говоря, что все в порядке. Сегодня я получила все то, что хотела. Сегодня – мой самый первый счастливый день за многие годы.