Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

Пусть бурная не разрешится ночь

Дождливым утром - утром без отрады.

Оставь меня, но не в последний миг,

Когда от мелких бед я ослабею.

Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,

Что это горе всех невзгод больнее,

Что нет невзгод, а есть одна беда -

Твоей любви лишиться навсегда.

Уильям Шекспир

Меня медленно сжигало изнутри. После бессонной ночи, проведенной в окружении старых листов, переданных мне Полом, кучи тайн и загадок, в диссонансе со своими разумом, долгом и чувствами, где в центре всего этого хаоса была Гвендолин, я был просто обязан снова поговорить с ней.

После суаре, на следующий день граф зачем-то рассказал Гвен о нашем с ним разговоре, который прошел в одну из первых встреч два года назад. Именно он дал идею о том, чтобы я влюбил в себя Рубин, дабы успешно манипулировать девушкой на благо тайной ложи. Я так и слышал тягучий напевный голос графа: «…запомни ,мой дорогой мальчик, влюбленная девушка покорна и безвольна. Она вдвойне полезней будет тебе в делах, чем просто belle petite amie. А то эти женщины, знаешь ли, порой натворят таких дел, что мужчине даже в беспамятстве не придет в голову…»

Боже! Мне тогда эта мысль показалось здравой. Да и Шарлотта не особо была бунтаркой. С Шарлоттой в этом плане было легко, но скучно. Как выразилась мадам Д’Юрфе, «нет ничего скучнее пустой идеальности». Это точно. Шарлотта была идеальна в манерах и общении, но самовлюбленна и зла на язык, что порой казалось огромная безупречная хрустальная ваза в нашем балет-классе ( которую я, кстати, случайно разбил) была более милой и душевной, чем она.

«Два идеальных человека». Кажется, так назвал нас дядя Фальк однажды. Игра на скрипке, клавесине, фехтование, отплясывание мазурки, поло, учеба на отлично - ходячий пример для всех и невозможность быть, как все… Все шло, как заезженная пластинка. Мы с Шарлоттой - два невольника судьбы, которым уготовано мотание в истории, вместо того, чтобы нормально строить жизнь, как все люди.

И тут появилась она. Черт! Если бы две недели назад меня спросили про любовь с первого взгляда, я бы цинично пошутил на эту тему. А теперь путешественник во времени влюбился с первого взгляда - две аномалии сразу. Хотя нет, не с первого. Узнав, что Шарлотта не будет моей спутницей, а ею станет Гвендолин, совершенно неподготовленная, казавшаяся мне посредственностью, я был зол на всех – вся подготовка коту под хвост. И стал с усердием влюблять в себя Гвен, чтобы «управлять и манипулировать», не заметив, что сам влюбляюсь в нее больше и больше.

Я сделал глоток кофе. Сейчас я сидел в одном из кабинетов хранителей. После провальной попытки поговорить с Гвен, мне срочно нужно было уединиться. Сначала я хотел побежать за ней и элапсировать вслед в 1956, чтобы там закончить начатое, но потом передумал. Она плакала. Я делал ей больно.

Я сам себе делал больно. Но иначе не мог.

Как ей объяснить, что, любя меня, она ставит себя под удар. На ум всплыли строчки из записей Сен-Жермена, которые передал Пол:

«За льва кровь ворона прольется

Так вечность в дне одном начнется…»

Эти листки! Они все сплошь испещрены стихами, где повторялся один и тот же сюжет: ворон умирает, отдав жизнь за льва. Намеки прозрачны и ясны.

Сама мысль, что Гвен может погибнуть ввергает меня в ужас. Я должен, во что бы то ни стало, держаться подальше от нее, точнее желал быть другом, что бы защищать ее, беречь от самой себя и втайне любить. Но, судя по реакции Гвендолин, мне будет нелегко заслужить ее дружбу. Я должен радоваться, что ее чувства ко мне ответны, но это просто утешение самого себя.

Я ни в коем случае не должен допустить, чтобы Гвен собой пожертвовала ради меня.

Если будет угодно судьбе, то я с радостью поменяюсь с ней местами.

Гвен…

Гвенни…

Если бы ты знала, какие чувства ты во мне вызываешь при одном появлении! Насколько ты мне дорога, как ты мила, красива, храбра, дорога, великолепна, безрассудна, забавна, а я…я просто дурак, влюбленный дурак. Граф знал все и предвидел. Граф, хитрый черт, который, как паук, сплел паутину интриг, и даже сейчас, будучи в могиле, умудряется диктовать свои правила.

Возможно, Люси и Пол действительно узнали что-то, что пошли на преступление. Сейчас я это допускаю вполне, потому что я стал пешкой какой-то странной шахматной партии, где должен пожертвовать той, которую люблю ради всеобщего блага. Но что это за благо , для кого оно будет, когда на кон поставлена жизнь Гвендолин?

Я уже начинаю мыслить, как клятвопреступник. Впрочем, мне все равно.

Надо поговорить с Гвен, как только она вернется из 1956. Она, как раз, через час должна быть здесь.

========== Вся королевская конница, вся королевская рать. Гидеон. ==========

Шалтай-Болтай

Сидел на стене.

Шалтай-Болтай

Свалился во сне.

Вся королевская конница,

Вся королевская рать

Не может

Шалтая,

Не может

Болтая,

Шалтая-Болтая,

Болтая-Шалтая,

Шалтая-Болтая собрать!

(английский стишок. Перевод С. Маршака)

Я взглянул на часы. Они показывали шесть часов вечера. Пора уже идти на встречу с Гвен. Она с минуты на минуту должна вернуться из 56-го.