Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

- Да, в курсе…- устало пробурчал Фальк, по его тону легко можно было продолжить «не считай меня идиотом». Мы еще послали новичков перебирать архив на возможное упоминание Гвендолин. Плюс Шульц, Зеновски и Барнатан патрулируют тюремные камеры в подземелье, если она попала не в двадцатый или девятнадцатый век. Ты, кстати, элапсировал сегодня?

- Нет, еще… У меня в запасе еще 4 часа.

- Так чего ты ждешь? – Взорвался Фальк. -Живо к хронграфу! Уитмен, проводите его. Не хватало, чтобы он еще у нас пропал…

Я молча развернулся и, не дожидаясь Уитмена, пошел к дверям, чувствуя молчаливые хмурые взгляды других Хранителей, которые были свидетелями истерики моего дяди. Если честно, я отлично мог понять Фалька и даже посочувствовать. Но в данный момент меня больше интересовала Гвен, и мне хотелось присутствовать при ее возвращении, потому что я дико волновался: за два часа может произойти что угодно, ну и хотелось ее защитить от нападок дяди, который, похоже, допускал мысль, что Гвен сделала специально это.

Я и мистер Уитмен хмуро думали каждый о своем, так мы молча дошли до хронографа. Войдя в комнату, я первый нарушил молчание:

- Мне бы не хотелось сейчас куда-либо отправляться…

Господи! Он, наверное, слышал как мой голос дрогнул в конце. Еще чуть и я расплачусь, как девчонка, от страха и волнения. За путь от зала до хронографа я продумал сотню вариантов развития событий с Гвен: от спокойного просиживания в коридорах Темпла до прокалывания ее шпагой из-за незнания пароля. Сделав глубокий вдох, я скрестил руки на груди, тупо уставившись себе под ноги. Лишь бы ничего не случилось с ней… Лишь бы она ничего не натворила.

- Понимаю. Но твой дядя прав, не хватало еще тебя потерять. Не волнуйся, Гидеон, к тому моменту как ты вернешься, она уже будет здесь. Я не думаю, что с ней что-то случится, где бы она ни была. Ты же знаешь ее.

В том-то и дело, что знаю. Потому что из всех членов тайной ложи она была самая неподготовленная! Она даже в свою первую элапсацию через хронограф умудрилась протащить сотовый телефон. А сейчас Гвен не пойми где, без кольца, без пароля, без каких-то ни было нужных знаний. С Шарлотой бы этого не произошло, в отличие от Гвендолин, она знала, что надо делать в такой ситуации, как эта.

- Интересно! Хронограф уже установлен и подготовлен, правда на дате 1956.

Я оторвал взгляд от своих ботинок и посмотрел на хронограф, стоявший в центре, на котором мистер Уитмен устанавливал мою дату элапсации.

- Подождите! – Меня словно осенило. Так может она успела элапсировать в 56-ой?

Мистер Уитмен оторвался от хронографа и взглянул на меня своими темными пронизывающими глазами.

- Исключено. На плёнке четко заснято, как Гвендолин исчезает возле двери. Она войти сюда даже не успела.

- На пленке?

- Ну да. Камера справа зафиксировала.

Ну конечно же! Камера из доспех, плюс еще две навесные под потолком.

- Все готово. Твой год стоит. Ты направишься в 24 июня 1948. Пароль… сейчас посмотрим по книге… вот! Dum spiro spero! Что означает с латыни…

- Пока дышу, надеюсь. – Закончил я за мистера Уитмена. Можно сказать, отличный лозунг для сегодняшнего дня.

- Точно, мой мальчик! Ты готов?

И мне болезненно захотелось сказать «только, если ты готова», но ее рядом не было и спрашивала не она.

Укол. Головокружение. И последнее, что я слышал, как мистер Уитмен говорил «Не волнуйся! Когда ты вернешься, она уже будет здесь».

Иллюстрация к главе: http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/79021515.png

========== Я всегда твердил, что судьба - игра. Гвендолин. ==========

Я всегда твердил, что судьба - игра.

Что зачем нам рыба, раз есть икра.

Что готический стиль победит, как школа,

как способность торчать, избежав укола.

Я сижу у окна. За окном осина.

Я любил немногих. Однако - сильно.

…

Иосиф Бродский

Четыре.

Че-ты-ре.

Ровно четыре чертовых часа прошло с тех пор, как я оказалась… Да, где я собственно оказалась? Мне даже не дали ответа на мой вопрос, просто отправили за решетку, словно я какая-то преступница. Да мне по их представлениям даже спрятать наворованное негде было, я же «оголенное дитя», как выразился один из Хранителей. Никто же из них даже и не догадывался, что эти лохмотья называются платьем!

Че-ты-ре.

Словно от того, что я повторяла это, что-то менялась. А вместо этого лишь возникали новые вопросы. Почему я здесь оказалась? И почему я не возвращаюсь обратно?

- Вот она.

К решетке подошел пожилой мужчина, смешно поправляющий пенсне. И я бы, наверное, даже вскочила с железного стула, если бы это был не девятый по счету посетитель. Как и все, он смотрел на меня осуждающим взглядом, впрочем, с неприкрытым интересом разглядывая мои голые ноги. Наверное, мне нужно было возмутиться. Но сил не хватало даже на то, чтобы почесать нос, что уж говорить об истерике.

- Как тебя зовут, дитя? – доброжелательно спросил он, вновь поправляя свое пенсне.