Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

Карета все мчалась вдаль и лишь спустя долгое время наконец-то остановилась. Кучер нервно рассмеялся, начал объяснять что-то моим похитителям, на что-то те грубо ответили отказом. После этого раздался тихий шлепок: нечто мягкое и большое упало на дорогу, совершенно беззвучно, не издав даже удивленного вздоха. Крик, зародившийся в легких, застрял где-то в горле, оставаясь там вместе с болью от осознания случившегося, в то время как мертвый кучер не поймет уже ничего.

- Грегор будет недоволен этим, - отозвался один из похитителей. Его голос теперь звучал еще ближе. Еще пара секунд и он забросил меня к себе на плечо и, прерывисто дыша, куда-то направился. Они несли меня через какие-то подвалы, это было понятно из-за хлюпанья воды под их ногами и противному запаху затхлости, пробирающегося даже сквозь толстую ткань мешка.

- Брось ее в одну из этих, пока Грегор в отлучке, - послышался голос второго, и вот, больно ударившись об пол, потому что меня, как игрушку, бесцеремонно на него кинули; я через мгновение вылезла из мешка и смогла оглядеться.

Если думала, что видела самые жуткие вещи в жизни, то определенно во сто крат ошибалась. Ничто и никогда не сравнится с тем, что застыло в моих глазах на какую-то крошечную вечность, прежде чем вновь стать реальностью. Это ад? Это чертова адова пропасть?

Клетки. Всюду клетки. В железных прутьях мелькали отблески огня от факелов и что-то там, внутри них, слабо шевелилось и стонало. Обугленные, кровавые, кожа да кости. Крысы грызли их пятки, но были ли у них силы сопротивляться их острым зубам?

В стороне кто-то кричал от боли, пока хлыст раз за разом ударял его по спине. Слуга, черный мужчина, висел на кресте, зажатый тисками, его спина кровоточила, покрывалась рубцами, а мучителю было все равно, он с улыбкой продолжал свое дело.

Удивительно, как я не разобрала эти страшные звуки в мешке. Возможно, я просто не хотела их слышать. От увиденного, я попятилась назад в попытке скрыться из камер пыток, но ступив пару шагов назад, почувствовала неприятную жижу под ногами.

- Это пойдет ей на пользу, - ухмыльнулся мужчина, возвращая меня обратно в реальность. Не желая слушать, я закрыла лицо ладонями и закричала, что есть мочи. Лишь бы это стерлось из моей памяти. Лишь бы эта кровь, что была повсюду, исчезла вместе с этой чертовой реальностью. Но долго кричать мне не позволили, чья-то сильная рука резко врезалась мне в голову, отчего перед глазами потемнело, и я свалилась в безмятежное забытье, вновь ударившись о каменный пол.

Проснулась я от того, что кто-то окатил меня, казалось, целым ведром ледяной воды. Она затекла мне в нос и рот, обжигая своей морозностью изнутри. Голова гудела, словно кто-то бил в набат внутри черепной коробки, было невообразимо жарко и дико хотелось пить. Едва я дернулась, как веревки, врезались и так в стертые до крови путами руки. Только кричать уже не было ни сил, ни желания.

- Вы остолопы! Вам было сказано привести ее сюда, а не в подвалы!

Я старалась разглядеть того, кто говорил, но видела лишь размытый силуэт. Было невообразимо светло, значит, наступило утро. Свет бил мне в глаза, отчего хотелось их закрыть, но я понимала, не приведет ни к чему хорошему, я должна была понять, что происходит и кем были эти люди.

- Хотели показать ей, что будет, если она не будет сотрудничать, - пробубнил кто-то в ответ.

- Нам не нужно с ней сотрудничать!

Черт, да я просто королева неприятностей! Права была моя кузина, обзывая меня «ходячая неприятность на двух кривых ножках». Да за что мне все это? Тут нечто очень холодное и стеклянное прикоснулось к моим губам, и в рот потекла мерзопакостная на вкус жидкость, не успела я отреагировать, как сработал рефлекс, и я инстинктивно проглотила ее, подавившись из-за лежачего положения. Долгое время я надеялась, всего лишь вода или быстродействующий яд, который положит конец всем моим мучениям; вскоре веки стали тяжелеть, и по всему телу словно пронеслась волна свинца, я тяжелела и падала куда-то вниз. На мгновение я представила лицо мамы, сестры, брата, бабушки Мэдди, Лесли, мистера Бернхарда, даже кузины с тетей и мысленно попрощалась. Как глупо все было! Как скоротечно и бездумно прошла моя маленькая тщетная жизнь. Прощай мир и все те, кого я знала. Откуда- то из-под сознания яркой вспышкой встали образы Гидеона и Бенедикта: двух самым ярких звезд в моей темной ночи жизни, двух самых прекрасных мужчин, которые хоть и не долго, но были моими. От этой мысли словно кто-то положил мне на плечи весь тяжелый и абсурдный мир с его иллюзорным прошлым и настоящим, и теперь он превращал меня в пыль, вдавливая все сильнее в каменный пол.

Еще мгновение и все слилось в одну линию.

Кто-то приходил, кто-то уходил. Каждый час. День. Неделю. Я не знала, время давно перестало иметь значение.

Этот кто-то вливал мне в горло ту самую холодную жидкость, превращающую меня в атланта, и я начинала говорить. Было ли важно то, что я говорила? Нет. Было ли все равно? Да. Лишь бы эта тяжесть ушла, лишь бы они перестали пытать меня, надавливая на плечи сильнее.