Бег времени

Вновь подарен мне дремотой
Наш последний звездный рай —
Город чистых водометов,
Золотой Бахчисарай.

Там, за пестрою оградой,

У задумчивой воды,
Вспоминали мы с отрадой
Царскосельские сады,

И орла Екатерины

Вдруг узнали – это тот!
Он слетел на дно долины
С пышных бронзовых ворот.

Чтобы песнь прощальной боли

Дольше в памяти жила,
Осень смуглая в подоле
Красных листьев принесла

И посыпала ступени,

Где прощалась я с тобой
И откуда в царство тени
Ты ушел, утешный мой.

Октябрь 1916

, Севастополь

«Все мне видится Павловск холмистый…»

Н. В. Н.

Все мне видится Павловск холмистый,
Круглый луг, неживая вода.
Самый томный и самый тенистый,
Ведь его не забыть никогда.

Как в ворота чугунные въедешь,

Тронет тело блаженная дрожь,
Не живешь, а ликуешь и бредишь
Иль совсем по-иному живешь.

Поздней осенью свежий и колкий

Бродит ветер, безлюдию рад.
В белом инее черные елки
На подтаявшем снеге стоят.

И, исполненный жгучего бреда,

Милый голос как песня звучит,
И на медном плече Кифареда
Красногрудая птичка сидит.

Осень 1915

, Царское Село

«Бессмертник сух и розов. Облака…»

Бессмертник сух и розов. Облака
На свежем небе вылеплены грубо.
Единственного в этом парке дуба
Листва еще бесцветна и тонка.

Лучи зари до полночи горят.

Как хорошо в моем затворе тесном!
О самом нежном, о всегда чудесном
Со мною Божьи птицы говорят.

Я счастлива. Но мне всего милей

Лесная и пологая дорога,
Убогий мост, скривившийся немного,
И то, что ждать осталось мало дней.

20 мая 1916

, Слепнево

III

Майский снег

Пс. 6, ст. 7

Прозрачная ложится пелена
На свежий дерн и незаметно тает.
Жестокая, студеная весна
Налившиеся почки убивает.
И ранней смерти так ужасен вид,
Что не могу на Божий мир глядеть я.
Во мне печаль, которой царь Давид
По-царски одарил тысячелетья.

18 мая 1916

, Слепнево

«Зачем притворяешься ты…»

Зачем притворяешься ты
То ветром, то камнем, то птицей?
Зачем улыбаешься ты
Мне с неба кровавой зарницей?

Не мучь меня больше, не тронь!

Пусти меня к вещим заботам…
Шатается пьяный огонь
По высохшим серым болотам.

   И Муза в дырявом платке

   Протяжно поет и уныло.
   В жестокой и юной тоске
   Ее чудотворная сила.

Июль 1915

, Слепнево

«Пустых небес прозрачное стекло…»

Пустых небес прозрачное стекло,
Большой тюрьмы белесое строенье
И хода крестного торжественное пенье
Над Волховом, синеющим светло.

Сентябрьский вихрь, листы с березы свеяв,

Кричит и мечется среди ветвей,
А город помнит о судьбе своей:
Здесь Марфа правила и правил Аракчеев.

Осень 1914

, Царское Село

Июль 1914

I. «Пахнет гарью. Четыре недели…»