Бег времени

Не лирою влюбленного
Иду пленять народ —
Трещотка прокаженного
В моей руке поет.
Успеете наахаться,
И воя, и кляня,
Я научу шарахаться
Вас, смелых, от меня.
Я не искала прибыли
И славы не ждала,
Я под крылом у гибели
Все тридцать лет жила.

1960

, Ленинград

2. Последнее возвращение

У меня одна дорога:

От окна и до порога.

Лагерная песня

День шел за днем – и то и се
Как будто бы происходило
Обыкновенно – но чрез все
Уж одиночество сквозило.
Припахивало табаком,
Мышами, сундуком открытым
И обступало ядовитым
Туманцем…

25 июля 1944

, Ленинград

3. «То, что я делаю, способен делать каждый…»

Прокаженный молился…

В. Брюсов

То, что я делаю, способен делать каждый.
Я не тонул во льдах, не изнывал от жажды

И с горстью храбрецов не брал финляндский дот,

И в бурю не спасал какой-то пароход.

Ложиться спать, вставать, съедать обед убогий

И даже посидеть на камне у дороги,

И даже, повстречав падучую звезду

Иль серых облаков знакомую гряду,

Им улыбнуться вдруг, поди куда как трудно,

Тем более дивлюсь своей судьбине чудной

И, привыкая к ней, привыкнуть не могу,

Как к неотступному и зоркому врагу…

Затем что из двухсот советских миллионов,

Живущих в благости отеческих законов,

Найдется ль кто-нибудь, кто свой горчайший час

На мой бы променял – я спрашиваю вас?

А не откинул бы с улыбкою сердитой

Мое прозвание, как корень ядовитый.

О Господи! воззри на легкий подвиг мой

И с миром отпусти свершившего домой.

Январь 1941

, Фонтанный Дом

4. «Лучше б я по самые плечи…»

Лучше б я по самые плечи
Вбила в землю проклятое тело,
Если б знала, чему навстречу,
Обгоняя солнце, летела.

Июнь 1944

, Ленинград

5. Три осени

   Мне летние просто невнятны улыбки,
   И тайны в зиме не найду,
   Но я наблюдала почти без ошибки
   Три осени в каждом году.

   И первая – праздничный беспорядок,

   Вчерашнему лету назло,
И листья летят, словно клочья тетрадок,
И запах дымка так ладанно-сладок,
Все влажно, пестро и светло.

И первыми в танец вступают березы,

Накинув сквозной убор,
Стряхнув второпях мимолетные слезы
На соседку через забор.

Но эта бывает – чуть начата повесть,

Секунда, минута – и вот
Приходит вторая, бесстрастна, как совесть,
Мрачна, как воздушный налет.

Все кажутся сразу бледнее и старше,

Разграблен летний уют,
И труб золотых отдаленные марши
В пахучем тумане плывут…

И в волнах холодных его фимиама

Сокрыта высокая твердь,
Но ветер рванул, распахнулось – и прямо
Всем стало понятно: кончается драма,
И это не третья осень, а смерть.

1943

6. На Смоленском кладбище