Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг.

Но что такое массы? Они — противоположность классов. Они могут быть объединены исключительно эмоциями; они имеют склонность «взрываться внезапными действиями» и быть аморфными, они должны быть сплочены лидером, который может ясно сформулировать их эмоции. Как полная противоположность классов, массы образуют бесклассовое общество. Политика национал-социализма состоит в том, чтобы перевести стратифицированное классовое общество в массу, удерживая эту последнюю в состоянии бесконечной напряженности. Поскольку режим должен также удовлетворять материальные потребности масс, он осуществляет широкие публичные расходы и таким образом достигает полной занятости. Национал-социализм понимает, что «люди переполнены завистью, ненавистью к богатым и успешным». Эмоции лучше всего сохраняют свою живую силу в области внешней политики; поскольку агрессивная внешняя политика и подготовка к внешней войне предотвращают «пробуждение мышления и образование социальных групп».

Национал-социалистическое общество, таким образом, состоит из правящей партии и аморфных масс. Все другие различия устранены. «Именно на этом психологическом основании фашистская партия и была создана. Своим успехом она привлекла активные массы людей, которые находились в эмоциональном состоянии и не могли вернуться к своему прежнему образу жизни. Даже семейные связи разрушены, распыление общества является полным. Массы создают диктаторов, а диктаторы делают массы постоянной основой своего государства». Именно поэтому социальная стратификация общества имеет предельно важное значение и именно поэтому марксистская теория бесклассового общества становится настолько опасной. Национал-социализм полностью разрушил власть социальных групп и установил бесклассовое общество.

Будь анализ Ледерера верным, наше более раннее обсуждение было бы полностью ложным. Социальный империализм был бы тогда не лозунгом, заманивающим массы в ловушку, а выражением их непосредственных чаяний. Расизм не был бы заботой одних только небольших групп, но был бы глубоко укоренен в массах. Обожествление лидерства было бы неподдельным феноменом, наполовину религиозным, а не простым способом предотвращения понимания деятельности социально-экономического механизма. Капитализм, наконец, был бы мертв, так как все частные группы были бы уничтожены, а оставались бы только лидеры и массы.

Ледерер тем не менее неправ, хотя некоторые истины и могут быть отсеяны из его формулировок. Иногда чувствуется, что даже он понимает что так называемая спонтанность масс и их активная причастность к национал-социализму есть обман и что роль народа сводится к тому, чтобы служить инструментом правящей группы. Эта проблема, возможно, самая трудная из всех при анализе национал-социализма. Трудности заключаются не только в недостатке информации и непригодности социологических категорий, но также и в необычно сложном характере самих общественных отношений. Классовая структура и социальное дифференцирование не идентичны — отказ признать эту точку зрения является основной ошибкой, лежащей в основе анализа Ледерера. Общество может быть разделено на классы и в то же время не являться социально дифференцированным каким-либо иным способом. С другой стороны, бесклассовое общество может иметь острые различия.[770]

Сущность национал-социалистической социальной политики состоит в одобрении и укреплении преобладающего классового характера немецкого общества, в стремлении к консолидации его правящего класса, в атомизации подчиненных страт посредством разрушения любой автономной группы, промежуточной между ними и государством, в создании системы деспотичной бюрократии, вмешивающейся в любые человеческие отношения. Процесс атомизации распространяется частично даже на правящий класс. Он идет рука об руку с процессом дифференцирования внутри масс и внутри общества, создающего заслуживающие доверия элиты в каждом секторе. Через эти элиты режим натравливает одну группу против другой и позволяет меньшинству терроризировать большинство.[771]

Национал-социализм не создал массового человека; он завершил этот процесс и уничтожил все институты, которые могли бы ему помешать. В основном превращение человека в массового человека — результат современного индустриального капитализма и массовой демократии. Более столетия назад французские контрреволюционеры де Местр и Бональд и испанец Доносо Кортес утверждали что либерализм, протестантизм и демократия, которую они ненавидели, принесли с собой семена руководствующегося эмоциями массового человека и в конечном счете породили диктатуру меча. Массовая демократия и монополистический капитализм позволили этим семенам прорасти. Они заключили человека в тюрьму, опутав его сетью полуавторитарных организаций, управляющих его жизнью с рождения до смерти, и они начали превращать культуру в пропаганду и в совокупность выставляемых на продажу товаров.