Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет

– Бедная, милая, дорогая Джен! Излагать свою историю от первого лица, вот ужас какой! Постоянно быть настороже, ведь люди все время читают твои мысли! Здесь мы делаем то, что написано, но думаем что хотим. Это куда приятнее, уверяю вас!

– А что вам известно о беллетриции? – спросила я.

– Ее сотрудники скоро появятся, – ответила она. – Миссис Дэшвуд, может, и по-свински относится к маме, но инстинкта самосохранения ей не занимать. Мы не хотим, чтобы нас постигла трагическая участь «Смятения и праздности».

– А это тоже Остин? – уточнила я. – Никогда не слышала о таком романе!

Марианна села рядом со мной и положила мне руку на плечо.

– Мама говорила, что в этой книге возникло социалистическое общество, – доверительно сообщила она свистящим шепотом. – Там приключилась революция: они захватили всю книгу и решили, что в действии должны принимать равное участие все персонажи, от герцогини до сапожника! Только представьте себе! Беллетриция, конечно же, пыталась спасти роман, но дело зашло слишком далеко, и даже Эмброуз ничего не мог поделать. Вся книга была… убуджумлена!

Она произнесла последнее слово настолько серьезно, что я, пожалуй, рассмеялась бы, если бы она не смотрела на меня так пристально своими темно-карими глазами.

– Господи, какие выражения я употребляю! – опомнилась наконец Марианна, вскочила и, хлопая в ладоши, закружилась по лугу: – …Не замечая, кого теперь укрываете в своей сени…

Она остановилась, прислушалась к себе и по-девчоночьи смущенно хихикнула в ладошку.

– Вот дурочка! Я ведь уже это говорила! Прощайте, мисс… мисс… простите, но я не знаю вашего имени!

– Четверг. Четверг Нонетот.

– Какое странное имя!

Она присела в шутливом реверансе.

– Я Марианна Дэшвуд, и приглашаю вас, мисс Нонетот, в «Разум и чувство».

– Спасибо, – ответила я. – Уверена, мне тут понравится.

– Несомненно. Нам всем тут чрезвычайно нравится. Как думаете, это заметно?

– По-моему, очень заметно, мисс Марианна.

– Зовите меня просто Марианной, если хотите.

Она остановилась и, на мгновение задумавшись, с вежливой улыбкой огляделась по сторонам.

– Могу я попросить вас об одолжении?

– Конечно.

Она снова уселась рядом со мной и посмотрела мне прямо в глаза.

– Простите, может быть, это слишком большая дерзость с моей стороны, но я хотела бы спросить, в каком времени разворачивается действие вашей собственной книги?

– Я не из книги, мисс Дэшвуд. Я из реального мира.

– Ой! – воскликнула Марианна. – Пожалуйста, извините меня! Я вовсе не имела в виду, что вы ненастоящая или что-то в этом роде. Тогда скажите мне, прошу вас, какой год сейчас в вашем мире?

Я улыбнулась ее странной логике и ответила:

– Тысяча девятьсот восемьдесят пятый.

Ее это порадовало, и она наклонилась поближе ко мне.

– Простите мою дерзость, но, может быть, вы захватите с собой кое-что, когда придете в следующий раз?

– Что именно?

– Ментоловые конфеты. Я просто обожаю ментолки. Конечно, вы о них слышали? Похожи на ириски, только мятные, и еще, если вас не затруднит, пару нейлоновых колготок и батарейки. Десятка хватит.

– Конечно. Еще что-нибудь?

Марианна на мгновение задумалась.

– Элинор терпеть не может, когда я что-нибудь прошу у гостей, но я знаю, что она очень любит маргарин «Мармайт». И немного натурального кофе для мамы.

Я обещала принести, что смогу. Она горячо поблагодарила меня, надела кожаный лётный шлем и очки, которые прятала где-то под шалью, пожала мне руку и побежала по лужайке прочь.

Глава 25. Беллетрицейская перекличка