Беги и живи

– Почитай газету, – сказал папа, – посмотри телевизор. Так время идет быстрее.

И я читала газету. Смотрела телевизор. Сама удивлялась, что у меня хватает терпения читать все статьи, досматривать до конца все передачи, вплоть до прогноза погоды.

А однажды вечером я увидела по телевизору то, что зацепило меня и потом уже не отпускало.

Был вечер пятницы. Мама с Тео ушли к зубному, мы с папой вместе сидели у телевизора. Смотрели передачу о марафоне. Она началась с фрагментов Олимпийских игр, проходивших год назад в Монреале. Я знала, что Карел Лисмонт занял третье место. Эти кадры были мне знакомы: Лисмонт, внезапно появляющийся на стадионе. Ликование, с которым встретили этого маленького бельгийца. Мне до сих пор очень нравился этот момент. Как будто не важно, пришел ты первым, вторым или третьим. Это наполняло меня бесконечным восхищением.

Потом было интервью с каким-то важным человеком из мира спорта. Его спросили: почему в программу Олимпийских игр не входит марафон среди женщин?

– Да, – сказал папа, – я тоже не понимаю.

– Женщинам не хватает выносливости, – ответил тот важный человек по телевизору. – Мало мышц, мало физической силы. Пробежать марафон – то же самое, что забраться на вершину горы, а гора эта высотой как два Эвереста. Не женское это дело.

– Ничего себе, – сказал папа. – Вот идиот. Ну, и про Эверест – это он загнул.

Я была полностью согласна с папой.

Передача завершилась коротким репортажем о бельгийской спортсменке Магде Иландс, ездившей в сентябре в Германию на марафон среди женщин. Это был ее первый марафон, и в нем участвовали сильные спортсменки со всего мира. Иландс заняла седьмое место, и все говорили, что это прекрасный результат. Но из-за того, что женщинам в Бельгии участвовать в марафоне запрещено, ее вызвали в дисциплинарный комитет Бельгийского атлетического союза. И на две недели отстранили от соревнований.

Разгорелся спор. Противники говорили, что женщины не могут этого и никогда не смогут. Сторонники возражали, что в других странах женщины уже десятки лет принимают участие в марафоне, неужели бельгийки как-то по-другому устроены?

Репортаж закончился сообщением, что – возможно, благодаря Иландс – недавно регламент был изменен. Теперь и в Бельгии женщины смогут участвовать в марафоне. Если, конечно, они согласятся бежать вместе с мужчинами, ведь для этого нужно мужество. Проводить отдельные женские марафоны у нас пока рано. К этому Бельгия однозначно не готова.

– Просто смешно, – сказал папа. – Надеюсь, у них хватит мужества.

Он посмотрел на меня.

– Может, и ты когда-нибудь побежишь. Кто знает?

Для этого нужно мужество. Найду ли я в себе мужество?

В комнату вошла мама, а за ней – Тео.

– Мы встретили Маттиа, – с порога объявил Тео. – Я все ему рассказал. Про собаку и вообще. Он сказал, что завтра зайдет. По-моему, он в тебя влюбился.

– Что за бредятина!

– Сама ты бредятина. Смотри, как покраснела!

Тео, мой брат-подросток. Иногда мне хочется размазать его по потолку.

– Надо было ему не говорить, да?

Я покачала головой:

– Нет, все нормально.

А что Маттиа, испугался? Переживает? Сказал, что я молодец?

Мне так хотелось это узнать, но лучше язык себе откусить, чем расспрашивать Тео.

На следующее утро он уже был у меня. Я спросила: не хочет ли он полюбоваться моей раной? Или услышать рассказ о моем подвиге?

Он сел на стул рядом со мной. Я рассказала, как мне было страшно. И что мне до сих пор больно. Что я еще очень долго не смогу бегать. Он спросил: обидно? Обидно, ответила я. Но я знаю, что потом все будет хорошо. И тут повисла ужасно долгая пауза.

Он сел на пол и прислонился головой к дивану. Я сидела в подушках, подложив правую ногу под выпрямленную левую. На мне были мои новые тренировочные штаны, единственные, из которых я еще не выросла. И самая красивая футболка. Я посмотрела на его волосы. Как они блестят. Такие же черные, как у Рози, и такие же кудрявые. Я опять вспомнила, как мне раньше хотелось иметь волосы, как у Рози. Если бы я могла стать похожей на Рози, все бы уладилось само собой.

Я спросила, как у нее дела.

Не очень, сказал он. Она не знает, чего хочет, просто живет как придется. И это плохо кончится. Он очень боится, что так и будет.

У меня в животе что-то скрутилось, и меня затошнило.

Я вдохнула поглубже.

Если найду в себе мужество.

Я попробую сходить к ней, сказала я. Когда мне можно будет выходить из дома. Но придется немного потерпеть. И я не волшебная фея.

Вот это неправда, сказал он.

И больше ничего. Кроме широкой улыбки.

Был конец октября. Я уже полтора месяца провела без нагрузок. Мама все это время возила меня в школу на машине. С понедельника мне разрешили начинать тренировки.

Я пыталась. Два раза к ним ходила. Оба раза ее мама говорила, что ее нет дома, что-нибудь передать? Нет, говорила я. Но пусть заходит ко мне. Если хочет.

Мама обещала ей передать.

Рози так и не зашла. Я даже не знала, расстраиваться мне из-за этого или вздохнуть с облегчением.

Вечер воскресенья. Мы все вместе сидим перед телевизором и ждем передачу о спорте после новостей.