Беглец

Без огонька, отметил Тиран. Обычно шеф ругался ярче, напористей. Чем-то озабочен? Чем? Нужна весомая забота, чтобы сорвать ван Цвольфа с места, настолько весомая, что о ней и думать не хотелось. «Примерно такая же, — подсказал бес с шилом, — какая была у тебя, когда ты полетел в управление докладывать о Скорпионе. Помнишь? Парк, беседка, двойной конфидент. Чуешь? Предчувствуешь?! То-то же…»

Парка на объекте не было. Забор по левую руку, опушка леса, бурого и чахлого, — по правую. Под ногами хрустели сухие сучки. Казалось, люди идут по черепкам битых кувшинов, а может, по костям давно истлевших мертвецов.

— Извините за прямоту, сэр. Зачем вы прилетели?

Так было легче.

— Скорпион, — после краткой паузы ответил ван Цвольф. — Он придет, да? Он обязательно вернется.

— Да, обязательно.

— Он ведь придет не убивать тебя? Он придет за информацией. За оправданиями. Так?

— Так.

— И ты ему ничего не предъявишь?

— Ничего, сэр.

— Почему?

— Потому что вы запретили. Потому что эта информация засекречена. Потому что я давал подписку о неразглашении. — Повторяя слова шефа, сказанные при прошлой встрече, Тиран испытывал мучительное, извращенное удовольствие. — Как высокопоставленный сотрудник Управления научной разведки, я не имею права разглашать ее постороннему.

— Да. — Шеф скривился, словно разжевал лимонную дольку. Прекрасное лицо женщины, плод уникальной работы мимикратора, на миг превратилось в печеное яблоко и снова вернулось к идеалу. — Вы отличный работник, Бреслау. Мне было бы жаль вас потерять — и как сотрудника, и как человека. Конечно, вы ничего не скажете Скорпиону. Но думать-то вам нельзя запретить? Мышление — непроизвольный, неконтролируемый процесс, как акт дефекации. Если вы не ментал, а вы не ментал…

— Думать? — По спине Тирана побежали мурашки. — О чем я должен думать?

— Не должны, совсем не должны. Я бы сказал — обязаны не думать. Но можете не удержаться, правда? Взять и подумать в самый неподходящий момент.

— О чем?!

— Обстоятельства, повлекшие за собой исчезновение шадруванской миссии, в том числе доктора ван Фрассен. Обстоятельства, способные превратиться в ваш спасательный круг. Вы подумаете, Скорпион прочтет ваши мысли… Он наверняка способен отличить правду от лжи. Что же до нас…

«Нас», вздрогнул Бреслау. Не до «меня», до «нас».

— Телепат-сякконец, — развивал идею шеф, — совершил насилие над мозгом ларгитасца. Оказать сопротивление упомянутый ларгитасец не мог…

Тиран обогнал ван Цвольфа. Преградил дорогу, заглянул в глаза, в прекрасные зеленые глаза:

— Упомянутый ларгитасец не мог. Но Т-телохранитель, приставленный к упомянутому ларгитасцу, мог. Мог и был обязан. Адъюнкт-комиссар Рюйсдал…

— Не успела, — возразил шеф. — Частично блокировала, частично опоздала. Обычное дело для конфликта менталов. Не хотела провоцировать боевой контакт. Кстати, если Скорпион удовлетворится похищенной энграммой, если воспоминания упомянутого ларгитасца лягут мертвым грузом в хранилищах клана психиров на Сякко — никто в Ойкумене не узнает о случившемся.

— И все-таки, — настаивал Тиран, — адъюнкт-комиссар Рюйсдал…

— Она в курсе. Ей отданы соответствующие распоряжения.

— Кем?! При всем уважении, сэр, вы не вправе командовать сотрудниками Т-безопасности, да еще в комиссарском чине…

— Повторяю: распоряжения отданы. Вы сомневаетесь в моих словах?

— Нисколько, сэр.

* * *

Когда всестихийник взлетел, Ян Бреслау проводил машину взглядом. Голубое небо, белые облака. Ветер с юго-запада. Распоряжения отданы, вспомнил он. Соответствующие распоряжения отданы. Нет, Тиран не сомневался в словах ван Цвольфа. Он только не знал, какие именно распоряжения отданы Линде Рюйсдал. Ясно представлялось, как он, Ян Бреслау, при повторном визите Скорпиона бросает себе спасательный круг воспоминаний о шадруванской миссии, тянется за ручкой, чтобы подписать собственное помилование, — и в этот прекрасный, в этот возвышенный момент комиссар Рюйсдал сжигает мозг упомянутого ларгитасца, изменника Родины. А что? Сжигает, исполняя свой долг. Сжигает ко всем чертям, чтобы государственная тайна не попала в чужие руки. Что потом? Скорпион удаляется без последствий, уходит, пожав плечами, — не драться же ему с Т-телохранителем после смерти объекта? Нет, конечно же нет! Отдел возглавит полковник Госсенс, шеф уронит скупую слезу, вдове дадут почетную грамоту и казенный пенсион…

«Вы параноик», — подсказала издалека комиссар Рюйсдал.

Вы тоже, напомнил Тиран.

«Мне было бы жаль вас потерять, — откликнулся генерал-лейтенант ван Цвольф. — И как сотрудника, и как человека».

Мне тоже, согласился Тиран. В первую очередь как человека.

III

— Почему об этом докладывают мне?! Это дело службы флуктуативной безопасности!

Усталость и колоссальное напряжение дали себя знать. Всю злость, накопившуюся за последние две недели, ван Фрассен едва не обрушил на голову безвинного Лофгрена. Чудом, в последний момент, вице-адмирал сумел укротить гнев. Жаль, не до конца: в голосе отчетливо прозвучал лязг затвора.

Адъютант, привычный к разносам начальства, остался невозмутим.