Беглец

Продолжая проявлять патриотизм и бдительность, Сергеев привёз голубчиков прямо к дверям районного отделения полиции, запер машину и бросился за подмогой. Казалось бы, бери их тепленькими. Но нет. Неодолимой преградой на пути правосудия встала отечественная бюрократия (спасибо, царь Пётр!) и извечное российское разгильдяйство.

Пока в полиции оформляли заявления и протоколы, пока вели первичный допрос свидетеля, пока пили чай с лимоном, который вырастил на окне своего кабинета лейтенант Шмыко Л.С., – злодеи сбежали, разбив лобовое стекло транспортного средства, где были обезврежены.

Следы банды растворились в апрельских сумерках. Могут ли чувствовать себя в безопасности жители Серебрянопрудского района, когда на свободе разгуливают три опасных преступника? Как сообщил нам источник в правоохранительных органах, один из бритоголовых – это, возможно, находящийся в розыске гражданин Б., недавно совершивший побег из ИК-12 в Больших Прудах.

Доколе полиция, коей доверена наша, мы доверяем блюсти нашу неусыпно бдеть, блюдя…

– Давай-давай, на верстке допишу твоё «доколе».

– Нет, погоди, у меня мысль.

– Да знаю я все твои мысли. За пять лет наизусть выучил. Иди, там в подсобке водка осталась.

– А закуска?

– Ну, ты захотела. Сидит до полуночи над своим шедевром, а потом закуску требует. Люди с семи вечера, вообще-то, гуляют. Только растворимый кофе остался. Мишаня вон им заедает. Говорит, нормально. Главное потом не вставать резко. Иди, иди. А то допьют всё.

– Ха! Нашел дуру! Думаешь, я забыла, как ты меня в тот раз отредактировал? Если можно так назвать эту вивисекцию! Я своего текста не узнала. Какая-то выжатая ветошь!

– Я оставил факты, Люся! Факты! Это ведь новостная заметка, а не «Плач Ярославны».

– Ты просто ни черта не смыслишь в журналистике! А я, между прочим, колледж культуры заканчивала в отличие от некоторых маркетологов-недоучек …

– Люся! Водка подгорает!

– А ты мне потом сам проставишься. За внеурочную работу. Я намерена проконтролировать свою статью вплоть до отправки в типографию.

– Ясно. Намерена бдеть блюдя… Люся! Я уже полчаса назад должен был номер подписать!

– Так подписывай, в чем проблема? Я в этой газете работаю с момента основания. Мои тексты в правке не нуждаются.

– Нуждаются.

– Что?!!!

– Ладно. Давай разбираться. Только не надо так на меня визжать. Я все-таки главный редактор, а не стажер на побегушках. Не забывайтесь, уважаемая Людмила Харитоновна.

– Я не Людмила! Я Люся! Сколько раз тебе…

– Ладно, к делу, уважаемая Люся. Стиль пока трогать не будем…

– Да уж, пожалуйста, сделайте одолжение!

– Начнем с фактов. Я видел эту информацию в пресс-релизе УВД…

– Можешь не продолжать! Я всё поняла! Ты хочешь опять оставить две куцые строчки. Там-то произошло то-то. Удавиться как интересно! Читатель будет в восторге. Станет читать и перечитывать, выучит наизусть, прикажет выбить на своем надгробии…

– Э-э-э. А ты считаешь, что если не портить твой гениальный текст моей бездарной редактурой, то его ждет именно такая судьба?..

<…>

– Мишаня!

– Му!

– Ты там еще ходячий?

– Всё относительно, шеф. То есть – смотря с кем сравнивать… Степень прямохождения в нашем коллективе…

– Не умничай, неси водку, у Люси опять истерика!

5.

Егор, 35 лет, поэт.

Они стали ссориться. Я с самого начала знал, что они всегда будут ссориться. Я не выношу, когда люди рядом начинают ненавидеть друг друга. Если меня – это вполне терпимо, только такого почти никогда не бывает. Я часто пытаюсь разорвать натянутую надо мной колючую проволоку злости, направить на себя. Влезть между двух огней с каким-нибудь идиотским вопросом. Но это редко помогает. Я не знаю, что тут вообще может помочь. И привычно проваливаюсь в черную дыру своей беспомощности.

А они все ругались и ругались.

Когда люди повышают голос, я тут же перестаю понимать слова. Из-за этого мне в детстве часто доставалось. И от бабушки, и в школе. Они думали, я издеваюсь.

А я всегда мучительно пытаюсь понять, но слышу только звуки, будто прямо над ухом кто-то бьёт в тарелки. Или бьёт тарелки.