Беглецы в Гвиане

— У меня мелькнула мысль — отказать ему в повиновении, хотя мы, освобожденные каторжники, поставлены под постоянный надзор властей и находимся от них в полной зависимости. Но я не успел хорошенько даже обдумать этого дела, как офицер приставил к моей груди револьвер и крикнул своим. Те подбежали, связали нас всех и меня в том числе. Тут возникло одно мелкое обстоятельство, заставившее меня призадуматься. Моя собака хотела меня защитить, кинулась на офицера и укусила его за руку, разорвав при этом рукав его мундира. Собаку пристрелили, но, пока офицер перевязывал укушенную руку, я заметил у него на руке клеймо вроде острожного.

— Что я вам говорил! — вскричал Робен. — Так и есть, это просто мошенник, а не офицер.

— Я и сам так думал, тем более что он, видимо, как-то не совсем ловко чувствовал себя в мундире. Но что поделаешь?.. Меня связали и бросили в лодку; при падении я сильно ушибся о какой-то ящик и лишился чувств.

Когда я пришел в себя, была ночь. Я лежал связанный на спине и не мог пошевельнуться. Лодка плыла быстро и, насколько я мог об этом судить, приближалась к берегу. Берег был близко: я видел ветви деревьев. Затем движение прекратилось — сделана была остановка на ночь. Утром мы поплыли опять.

— Не ездили ли воры тем временем прятать куда-нибудь украденный груз? — спросил Робен. — Как вы думаете, Гонде?

— Это очень возможно, мистер Робен. Во всяком случае, дело было обделано чисто. Уверяю вас, что я ничего бы не заподозрил, если б не случайная прореха на рукаве самозваного капитана. Я преспокойно поверил бы, что ваши вещи запрещены законной властью. Но вот ночью этот человек куда-то скрылся, а равно и его спутники.

— Что вы говорите?

— Одну правду, мистер Робен. Проснувшись поутру, я увидел около себя толпу краснокожих довольно свирепого вида. Таких я, сколько помню, никогда прежде не видел. Их было человек десять. Моих людей со мной не было, вместо них в моей лодке сидели две молодые девушки, одна дама и европеец, которого молодые девушки называли своим отцом. Я думал, что схожу с ума, потому что ровно ничего не понимал. Индейцы обращались с европейцами хорошо, хотя сам белый страшно ругался. Тут я опять впал в забытье и не помню, что было дальше в этот день и в следующую ночь. Когда я проснулся, ни дамы, ни молодых девушек не было. Европеец стоял, привязанный к дереву, а вождь краснокожих, старый, жуткого вида дикарь, разрисовал его татуировкой, которую вы уже видели на европейце сами.

Затем нас обоих посадили в лодку и отпустили. Я хотел разыскать вас, но мой грубый спутник пустил в дело кулаки и заставил меня плыть с ним в другую сторону. Вышло, однако, так счастливо, что я встретился с вами… Вот все, что я знаю, мистер Робен.

Робинзоны призадумались. Рассказ был действительно странный, и из него трудно было сделать какой-нибудь определенный вывод. Надо было, однако, во что бы то ни стало раскрыть всю эту тайну.

Глава XVI

— Все это я нахожу очень странным, — заметил Робен, выслушав рассказ Гонде. — Это исчезновение европейцев, это неожиданное появление краснокожих, по-видимому, устраивалось нарочно для того, чтобы навести нас на ложный след. Что касается татуировки англичанина, то она могла быть со стороны индейцев простым издевательством, так что большого внимания нам обращать на нее не стоит. Наши вещи, во всяком случае, где-нибудь тут неподалеку; они, вероятно, спрятаны, если не на этом, так на том берегу. По-моему, скорее, на голландском. Вы сами говорите, что ночью лодки переплывали через реку.

— Да, переезжали.

— Наши воры считают себя очень сильными, а на самом деле они просто дураки. Вещи мы рано или поздно найдем; черт возьми, ведь их не так-то легко спрятать без следа; ведь это не пагара какая-нибудь индейская, а груз нескольких лодок. Итак, Гонде, вы не в состоянии узнать то место?

— Увы, мистер Робен, совершенно не в состоянии.

— Давайте рассуждать. Лодка останавливалась ночью только один раз?

— Только один.

— Англичанина и его семью привезли уже при возвращении?

— Да.

— И одновременно с вами?

— Да.

— Надеюсь, что наш чудак узнает место или, по крайней мере, укажет нам, в какой стороне оно находится. Может быть, даже он согласится нас проводить туда.

Мистер Браун по-прежнему стоял в стороне и не обращал никакого внимания на окружающее, как будто оно его нисколько не касалось.

Робен и его сыновья подошли к англичанину.

— Мистер Браун, — сказал Робен, — угодно вам отыскать ваше семейство и вернуть свои деньги?

— Я хочу плавать, — сквозь зубы процедил англичанин.

— Вы и будете плавать, обещаю вам это; но сначала вы должны указать нам место, где вы находились в тот момент, когда вас похитили разбойники.

— Нет.

— Как «нет»?

— Нет.

— Вы, стало быть, не хотите?

— Не хочу. Я здесь для того, чтобы плавать, а вовсе не для того, чтоб вам помогать. Я британский подданный и не желаю иметь с вами ничего общего.

— Но ваше семейство, ваши деньги…

— Мое семейство вас не касается. До моих денег нет никакого дела таким темным личностям, как вы.