Беглецы. Восстание на золотых приисках (с илл.)

Теперь следовало подумать, как освежевать тушу. Дик потащил её к месту своего ночлега и положил на камень, служивший ему постелью. Он уже с нежностью относился к этому камню, словно к чему-то родному. Потом он начал искать острый кремень. Сперва ничего подходящего не попадалось, но наконец он нашёл узкий камень с острыми краями, до того не похожий на все валявшиеся кругом камни, что Дик подумал, — не туземец ли обронил его.

Этим камнем ему удалось снять шкуру с животного — работа неприятная и утомительная, потому что трудно было удержать кремень в нужном положении. Сложив каменный очаг, чтобы подольше удерживать жар, Дик развёл костёр из листьев и веточек. Когда костёр разгорелся, он подбросил в него сучьев с поваленного ветром дерева, лежавшего невдалеке. После того как запылали и сучья, он положил на очаг мясо, подгрёб к нему палочкой раскалённые угли, а сверху добавил ещё топлива.

Когда Дик вытащил мясо из очага, оно выглядело очень грязным и подгоревшим. Опасения его оправдались: сверху мясо обуглилось, а изнутри не прожарилось. Но Дик вымыл его в речке, жадно вдыхая запах и обжигая пальцы, а затем с удовольствием съел своё неудавшееся жаркое.

Положив остатки туши под тенистым деревом и укрыв их листьями, Дик отправился на поиски каких-нибудь плодов или ягод и вернулся уже с наступлением темноты. Плодов он не нашёл, но унывать из-за этого не стал. Ему удалось собрать немного ягод и спелых шишек, и он решил положить их утром на камень и посмотреть, расклюют ли их птицы. Если да, то, значит, они годятся и для него.

Дику пришлось доесть всё жареное мясо, потому что, к несчастью, на него уже набросились мухи, муравьи и мошки. Туша тоже кишела муравьями. Он промыл её и положил на камень, выступавший посредине речки: там по крайней мере до неё не могли добраться муравьи.

Сгустилась безмолвная тьма, и Дик лёг спать. Природа снова казалась ему дружелюбной, и он был уверен, что теперь ночные голоса — даже грубые пронзительные крики сов — не потревожат его. Он тихо лежал, медленно погружаясь в сон.

Вскоре его разбудило чьё-то завывание. Дик сообразил, что это воют динго, дикие собаки, и ему стало боязно, хотя он и слышал, что динго не нападают на людей. Но вдруг они голодны и всё-таки нападут? Вой у них был очень голодный. В ветвях прошуршал опоссум; и вдруг сквозь дрёму Дик увидел, что снизу, из темноты, на него глядят горящие холодным огнём кошачьи глаза. Вскочив, он стал бить палкой по земле, и глаза исчезли.

Он вспомнил: какой-то старатель рассказывал при нём о местных диких кошках — свирепых полосатых животных. Снова завыли динго, и тут Дик понял, что было причиной этой ночной тревоги: её вызвала разбрызганная кровь валлаби и запах туши, лежащей на камне. Хищные животные учуяли его.

Больше он не спал, хотя чем глуше становилась ночь, тем сильнее сказывалась усталость. Он пролил кровь, чтобы утолить голод, и вот теперь его окружило тесное, до ужаса тесное кольцо диких зверей, жаждущих крови.

Он решил выстроить себе утром убежище и перед самым рассветом уснул. Он не слышал даже смеха гиен и проснулся, когда солнце высоко взошло над гребнями восточных гор и лесные ласточки порхали, ловили насекомых и шумно садились на кусты.

Весь день Дик неустанно трудился, собирая повсюду топливо, пока у него не получилась большая куча валежника. Потом он долго искал себе убежище и наконец нашёл его на берегу речки — маленькую пещеру под известковым обрывом. Он перетащил туда весь свой валежник и из части его сделал изгородь, которую накрепко перевязал лозой дикого винограда и укрепил подпорками. Потом развёл костёр и изжарил остатки мяса.

Лёжа в убежище, он снова почувствовал себя в безопасности. Сзади на него, во всяком случае, никто не мог напасть. Револьвер на взводе — под рукой, а с боков и спереди его защищает изгородь. Дик решил поддерживать огонь в костре до утра и всё время повторял себе: «Проснись, когда огонь начнёт гаснуть, проснись, когда огонь начнёт гаснуть!»

Он уснул, повторяя эти слова, и, к собственному удивлению, действительно проснулся, когда костёр начал угасать. Наверно потому, что стало холоднее, — решил он.

Но, когда Дик подбрасывал в огонь заранее приготовленное топливо, им опять овладело беспокойство, прогнав приятное ощущение уюта, появившееся, как только он нашёл пещеру. Всё, что он делал, было вполне разумно, но нельзя же прожить у этой речки всю свою жизнь! Рано или поздно, но уйти придётся. Одни зимние дожди чего стоят! Да и запас патронов и спичек тоже когда-нибудь истощится.

«Ну что ж, — подумал он. — Мне нужно пробыть здесь ещё несколько дней, пока я не привыкну к зарослям. Потом пойду на запад».

Решив это, Дик снова уснул, не обращая внимания на вой динго.

Глава 22. Положение ухудшается