Жены и подруги настолько довольны спа-услугами, что приходят сюда снова и снова — как и их мужчины. Это завышенная цена чрезмерна, но шампанское фантастическое, и им нравится бледно-розовый декор и мягкие халаты. Нет ничего, что им нравилось бы больше, чем тратить деньги своего мужа, а Инес любит брать их в двойном размере.
К концу дня и муж, и жена довольны, а «Молчание» процветает.
Инес продает бомбы для ванн, лосьоны, масла и минеты из одного и того же места, хотя последнее запрещено в непосредственной близости от «Молчания». Для всех намерений и целей «Молчание» является законным, в комплекте с лицензированными массажистами и косметологами, получающими реальную зарплату, которые, как и клиенты, не имеют склонности к тому, чтобы сеть проституции управлялась из офиса владельца.
«Молчание» существует исключительно с целью отмывания денег. Нет ничего надежного, но уплата налогов на бизнес и создание документации для посторонних глаз снижает вероятность того, что кто-либо попадет в тюрьму. Секрет в том, чтобы не стать слишком жадным.
— Кара, — говорит Наоми в приветствии. Она идет впереди меня по тротуару возле «Молчания» и открывает большую стеклянную дверь, позволяя мне пройти первой, — Я не ожидала увидеть тебя здесь.
Предлагая лишь легкую улыбку, я прохожу мимо стойки регистрации, слегка кивнув девушке за компьютером — Камилле. Я не обменялась ни единым словом с администратором, но она каким-то образом не задает мне никаких вопросов.
Наоми, с другой стороны, слишком много болтает.
— Камилла, дай Инес знать, что мы здесь.
Наоми работает с Инес дольше, чем я, но ей еще предстоит заслужить ее доверие, какое имею я. По уважительной причине. Высокая брюнетка с оливковой кожей — самая красивая девушка в штате, но она импульсивна. Ее жажда внимания перевешивает ее потребность в благоразумии. Ее тянет к эффектным подаркам и отдыху с влиятельными мужчинами — с такими мужчинами я отказываюсь работать. Наоми рискует всем, чтобы ее запомнили. Такое поведение трудно уважать.
Как только она понимает, что я не жду приглашения, она спешит за мной.
Инес поощряет своих девочек пользоваться услугами, предлагаемыми в «Молчании». Она настаивает, что это хорошо для бизнеса и полезно для нашего здоровья. Я захожу только раз в неделю, чтобы доставить свои пятнадцать процентов — туда и обратно. Наоми чувствовала себя как дома, имея достаточно прав, чтобы не вежливо обращаться с законными работниками и бесполезно ругать администратора.
— Старая девочка мне нравилась больше, — говорит она, закатывая глаза.
Дважды постучав в дверь офиса, я не стала ждать, пока меня пригласят, прежде чем войти.
Материальные блага меня не трогают, но утонченный дизайн кабинета Инес заставляет мое сердце биться чаще. Украшенный стратегическими зеркалами, уникальными светильниками и отражающими поверхностями, он является долгожданным напоминанием о том, насколько я далека от жизни, которую вела моя мать. Офис ее босса представлял собой запотевшую комнату размером с чулан в задней части клуба, с металлическими складными стульями и сломанным настольным компьютером, превратившимся в пресс-папье.
— Отлично, ты здесь,
Она эффектная женщина, невысокого роста, но ей этого достаточно, чтобы с уверенностью коснуться потолка. Шестидесятипятилетняя рыжеволосая итальянка носит сшитые на заказ костюмы с длинными прямыми складками, чтобы создать иллюзию, что она выше, чем есть на самом деле. Она владеет ими в каждом цвете, текстуре и посадке. Сегодня она одета в шикарные серые брюки с блейзером в тон и черными туфлями на шпильке. И она только что накрасила ногти в синий металлик.
— Пожалуйста, сядь здесь, моя дорогая, — Инес подводит меня к месту перед своим столом, — Я знаю, тебе не нравится, когда я неожиданно зову тебя, но это того стоит.
Кивая в знак согласия, я мягко улыбаюсь и скрещиваю ноги после того, как сажусь. Инес Риччи — единственный человек в этом городе, которому я доверяю, поэтому я верю ей на слово и жду объяснений, почему я здесь в свой единственный выходной на этой неделе.
Сидя на краю своего стола, она жестом приглашает Наоми сесть рядом со мной и щелкает пальцами.
— Давай же, девочка. Мы теряем время.