Беглянка (ЛП)

Я проверяю свой телефон, нет ли у меня пропущенного звонка от Инес, но она вообще не пыталась со мной связаться. На самом деле, сегодня я ни разу о ней не слышала. Я не настолько в бреду, чтобы предполагать, что Инес включает меня во все приходы и уходы в «Молчании», но недовольная бывшая сотрудница, которая обманом заставила меня переспать с Талантом Риджем, кажется проблемой, в которую я должна быть включена.

— Она устроила сцену?

Джессика закатывает глаза и фыркает, и до меня доходит, что она знает. Когда Инес рассказала ей?

— Она была относительно спокойной, пока не появилась Инес, а потом она начала кричать. Инес удалось заманить ее в офис. Мы сделали музыку погромче, чтобы приглушить звуки их ругани и чтобы клиенты не услышали это. Не знаю, о чем речь. Мы не видели Наоми здесь несколько недель. Если кто-то из клиентов и замечал что-то необычное, то не поднимал этого вопроса. Я просто подумала, что все это было странно. Я знаю, что Наоми какое-то время была ее личным помощником, но у нас сложилось впечатление, что отношения испортились. Кричать на бывшего начальника — это не способ вернуть работу.

Через час мы с Камиллой идем в продуктовый магазин. Мой разум кружится, гадая, что заставило Наоми столкнуться с Инес спустя столько времени. «Молчание» запрещен и существует с единственной целью отмывания денег для услуг эскортниц. Что бы ни задумала Наоми, она знала, что перешла черту, вызвав сцену в спа-салоне.

Между бразильской депиляцией Камиллы и воском для бровей я извинилась и позвонила Инес, чтобы получить ответы. Она не брала трубку, поэтому я отправила ей сообщение. Она не ответила. Я беспокоюсь, потому что она не любит держать меня в неведении.

— Скажи мне правду, Кара. Не лги, — Камилла поворачивается ко мне лицом. Я поднимаю взгляд от телефона, — Я все еще действительно красная?

Это преуменьшение. Все ее лицо было начищено воском, и теперь она напоминает помидор, но дуга ее бровей выглядит безупречно.

— У тебя раздраженная кожа, — честно говорю я, — Все вернется к норме через пару часов. Это не имеет большого значения.

Она опускается на свое место, похлопывая себя по щекам.

— Тебе легко говорить, ты все еще выглядишь как проклятая богиня. Я не хочу ходить по продуктовому магазину в таком виде. Все будут смотреть.

— Пусть смотрят.

— Моя кожа такая странная, — продолжает она, — Так больше не будет, верно?

— Тебе понравится.

— Как бразильцам?

— Да, — говорю я, — Как бразильцам.

Дважды в месяц я езжу в один и тот же продуктовый магазин на другом конце города. Ближе к моей квартире недавно открылся рынок, но ради рутины захожу сюда, потому что знакомо. Пункты в моем списке редко меняются, и я так хорошо ориентируюсь, что вхожу и выхожу меньше чем за час.

Так почему же я не могу найти чертову заправку для салата?

Где-то в течение последних двух недель, управляющие решили переставить весь продуктовый магазин, и я в середине своего кризиса. Проход с хлебом теперь является международным отделом продуктов питания, а отдел консервов теперь превратился в отдел газированных напитков и воды. Они переместили алкоголь в другой конец магазина, где раньше были яйца, и я не зашла достаточно далеко, чтобы узнать, где они сейчас.

— Мы можем разделиться, чтобы сэкономить время, — предлагает Камилла, сжалившись надо мной, — Назначь мне несколько пунктов из твоего списка, и мы вместе соберем все.

— Мой список совпадал с планировкой магазина. Ничто из этого сейчас не имеет смысла. Я должна заново узнать, где все находится, чтобы скорректировать свой список в следующий раз. Нет смысла нам обоим бегать в поисках чертовой итальянской заправки.

Камилла имеет приличие выглядеть понимающей.

— Мы можем поговорить с менеджером.

Посмеиваясь, я говорю.

— Хорошо, Камилла.

Мы обнаруживаем, что ходим вверх и вниз по каждому проходу более одного раза, чтобы найти пункты в списке. Проблема с покупками таким образом заключается в том, что в нашей корзине оказывается намного больше, чем я ожидала. Прибавьте к этому тот факт, что мы не ели весь день, и теперь у нас есть отдел с печеньем, к которому я обычно не приближаюсь.

— Тебе нравится нутелла? — спрашивает Камилла. Она взяла на себя обязательство вычеркивать предметы из нашего списка, когда мы находим их на полках. Она отлично справляется с изменением порядка в списке, и я благодарна ей за помощь.

— Я не ем такое дерьмо.

— Моя мама никогда не разрешала сахар в доме, когда я росла, — говорит она резко, и я ловлю себя на том, что внимательно слушаю, — Нет соку. Нет содовой. Никаких веселых закусок. Так что, когда я ушла, первым делом я побежала в круглосуточный магазин, чтобы съесть шоколадный батончик. Это разрушило мой желудок, но это не помешало мне съесть всю нездоровую пищу, которую я могла достать от Южной Каролины до сюда. Нутелла — моя любимая.

Мое представление о жизни Камиллы до того, как она оказалась за стойкой регистрации в «Мочлание», неясно. Но я понимаю, что это было нелегкое существование, и у нас может быть больше общего, чем я предполагала.