Беглянка (ЛП)

— Лидия, беги. Ты же не хочешь попасть к ним, — сказал он. Марсель подтолкнул меня к входным дверям, — Беги и никогда не возвращайся.

Я споткнулась в нескольких шагах от него, задаваясь вопросом, почему, если кто-то только что умер, нет больше людей, занимающихся расследованием, или почему клиенты все еще пьют дерьмовые коктейли, а официанты продолжают протирать столы. Я прижала ладонь ко лбу и хотела спросить Марселя, уверен ли он, что это Крикет умерла — если вообще кто-то умер — но мой взгляд поймал взгляд владельца клуба.

— Эй, ты, — позвал меня он из двери своего кабинета за сценой, — Иди сюда, милая.

— Черт возьми, Лидия. Убирайся отсюда, — большое тело Марселя столкнулось с моим, и он практически сбил меня с ног, чтобы подтолкнуть к выходу, — Прости, хорошо. Извини, но я делаю тебе одолжение.

Я споткнулась о бордюр снаружи и упала на руки и колени, но я не почувствовала этого. Я вообще ничего не чувствовала. Я смотрела на свои пальцы, растопыренные на грязном асфальте, прикрытые длинными волосами. Я вдохнула и выдохнула, надеясь остановить время хотя бы на минуту, просто чтобы наверстать упущенное.

— Лидия, остановись, — владелец клуба вырвался через двери.

Я оглянулась через плечо, спотыкаясь, вскочила на ноги и побежала, прежде чем он успел меня схватить. Я бежала так быстро и так далеко от стриптиз-клуба, как только могла, чтобы это было в последний раз, расталкивая людей на улице, в то время как мой рюкзак подпрыгивал на моей спине.

Марти был на кухне, когда я прыгнула через шаткую сетчатую дверь, мокрая от пота и оцепеневшая.

Он смотрел, как я бегу мимо него в свою комнату и спросил.

— Где, черт возьми, зажигалка?

Устроившись в своей спальне, я пододвинула комод к двери и бросила школьную сумку на пол, не зная, что делать, что взять с собой и куда идти. Я начала с того, что наполнила спортивную сумку одеждой и зубной щеткой. Сумка была недостаточно большой, чтобы вместить больше пары сменной одежды, но, возможно, я смогу вернуться позже и забрать остальное.

Марти постучал в дверь.

— Ты сломала чертову сетчатую дверь, девочка.

Мама многого не делала правильно, но когда в прошлом году мне исполнилось пятнадцать, она дала мне папку с моим свидетельством о рождении и карточкой социального страхования.

— Я несколько раз думала, что потеряла их. Тебе лучше хранить их у себя, когда ты станешь более взрослой, — сказала она.

— Кто будет чинить дверь, Лидия? — он забил сильнее, и дверь распахнулась, ударившись о комод. Это потрясло меня сильнее, чем Марсель, когда он сказал мне, что Крикет мертва, — Это мой дом. Ты и твоя чертова мать…

— Мама умерла, Марти, — я открыла верхний ящик прикроватной тумбочки, чтобы взять конверт с единственным доказательством того, что я та, кто я есть.

Лидия Монтгомери. Дочь Крикет Монтгомери. Отец неизвестен.

Мои руки поднялись, чтобы прикрыть рот, и мое зрение затуманилось за стеной слез, которые я не могла сдержать.

Поверх конверта в ящике стола лежали две двадцатидолларовые купюры и записка, написанная рукой Крикет:

Хорошо провести время, детка.

Люблю,

Мама.

Стук в дверь прекратился, и воздух вырвался из легких Марти, словно его ударили в живот.

— Почему ты говоришь что-то подобное?

Я схватила конверт и деньги и сунула их в сумку. Я застегнула молнию и перекинула ее через плечо. Марти ни за что не отпустил бы меня, если бы я попыталась выйти через дверь, поэтому я открыла окно и еще раз оглядела единственную комнату, которая когда-то была только моей.

Вздох.

Пауза.

И я прыгнула.

Падение не прекращалось до сегодняшнего вечера.

Я преследую соленый ветерок, дующий по квартире, и нахожу Таланта, прислонившегося к каменному балкону снаружи. Он без рубашки, одет в пару спортивных штанов и босиком, одна лодыжка скрещена с другой. Полумесяц заливает его как можно большим количеством света, в основном в тени, призывая звезды помочь пролить свет на его красоту.

Сияние природы накинуто на его плечи, как одеяло, оттеняющее силуэт его тела на суровом фоне океана. Он стоит спиной ко мне, его голова опущена, а мышцы спины слегка двигаются, когда он меняет позу. Обернув вокруг себя рубашку, которую я украла из его шкафа, я задерживаюсь в гостиной, когда понимаю, что он говорит по телефону.

— Я не приду в офис, — голос его в обеих частях равнодушный и твердый. Я сразу узнаю древесный запах, который смешивается с океанским бризом, обволакивая мой разум.

Королевский сын Гранд-Хейвена курит травку.

Бунтарство вызывает у меня улыбку.

Облако густого белого дыма окутывает его, когда он говорит.